О боже! Он был искусителем, вместилищем греха, который призывал ее отбросить всякую сдержанность.

Он умело, что говорило о большом опыте в таких делах, снял с нее пиджак и футболку. И спустя несколько секунд она уже сидела на его затвердевшем члене, полуобнаженная, а он страстно смотрел на нее своими поразительными глазами. Она с трудом подавляла желание прикрыть руками свой простенький бюстгальтер.

И хотя она и не стыдилась своего тела, это не мешало ей испытывать неуверенность и смущение оттого, что она так отличалась от тех женщин, с которыми он фотографировался. На ее мягком плоском животе были уже едва видны растяжки, а ее груди… Ну, они были упругими, но под своей тяжестью немного свисали, а не дерзко торчали, как у женщин с маленьким размером бюста.

– Даже не думай об этом, – сказал Грейсон. Он провел ладонями по ее рукам, по ее плечам, прежде чем коснуться ее груди. – Я уже сказал тебе, чтобы ты не пряталась от меня. Я хочу слышать все звуки, все слова, видеть твое роскошное тело.

– Ты настоящий диктатор, не так ли? – сказала она, приподняв бровь, но не убирая рук с его плеч. – И это всегда позволяет тебе получить желаемое?

– Да, – пробормотал он, проводя подушечкой большого пальца по ее болезненно напрягшимся соскам. – И ты тоже получишь желаемое. – Он ущипнул ее соски, и она вскрикнула. – Разве нет, детка?

Она не ответила, лишь наклонила голову и прижалась губами к его губам. Он не переставал играть с ее грудями, пока она не оторвалась от его губ и не запрокинула голову. Ей страстно хотелось лишь одного – прижаться к его обнаженному телу, отбросить всю мешающую им одежду. Она расстегнула свой бюстгальтер и отшвырнула его в сторону. Он издал почти животное рычание и набросился на ее груди, сжав одну в ладони и впившись губами в сосок другой.

Каждое его движение возбуждало ее все больше и больше. Она была ненасытна. Она зарылась пальцами в его волосы, испытывая одновременно желание прижать его к себе и в то же время оттолкнуть, потому что она была не в состоянии дальше выносить эту болезненно-сладкую пытку.

Он поднял голову и потер пальцем влажный сосок. Потом его рука погладила ее живот и скользнула под пояс джинсов. Она ахнула и замерла, когда ее пальцы коснулись ее набухшего клитора.

Подняв голову, он посмотрел ей в глаза.

– Да или нет? – спросил он.

В его разноцветных глазах горело желание, но в них была и твердая решимость. Его взгляд говорил, что он хочет ее, но, если она скажет «нет», он остановится.

– Да, – сказала она уверенно.

Она жаждала его ласк. Всего его. Она просунула руку под джинсы и накрыла ладонью его пальцы.

– Да, – повторила она.

Она приподняла бедра, и они оба застонали. Их стоны разнеслись по темному коридору, и она не смогла сдержать крика, который вырвался у нее. Они вместе ласкали самые интимные местечки ее тела, прикасаясь к тугому входу в ее лоно. Грейсон расстегнул пуговицу на ее джинсах, за которой последовала молния.

Он погрузил в нее свои пальцы, и она испытала знакомое, но почти забытое ощущение наполненности. И удивилась, как она могла так долго обходиться без этого.

– Дотронься до себя, – приказал он, и она стала послушно ласкать набухший бугорок, в котором были сосредоточены, как ей казалось, все ее нервные окончания.

Она застонала, и он тихо рассмеялся.

– Сделай это еще раз, Надя. Мы вместе заставим тебя кончить.

Задрожав, она стала массировать свой клитор снова и снова, в то время как он подбадривал и хвалил ее.

– О господи, – простонала она, и ее внутренние мышцы начали ритмично сокращаться.

Она закричала, а потом обмякла и прижалась к его телу. Ей хотелось лишь одного – свернуться в клубочек рядом с ним, забыться в летаргии, сделавшей ее тело тяжелым и расслабленным.

Он поднял ее, как тряпочную куклу, быстро снял с нее остатки одежды и уложил ее на свой смокинг, который постелил на пол. А потом навис над ней, и при свете фонарика она видела мощные мышцы на его руках, груди, животе, бедрах. И его член. У нее перехватило дыхание при виде этой набухшей плоти, гордо торчащей из гнезда темных волос. В ней снова вспыхнуло неуемное желание, жидкий огонь растекся по ее сосудам. Грейсон был сексуален, идеален… и невероятно красив.

Слава богу, что у них будет всего одна ночь. Потому что она подозревала, что он способен разбить ее сердце.

Грейсон разорвал обертку презерватива, который достал из бумажника, и быстро надел его. И при виде этого невероятно эротичного зрелища все мысли оставили Надю. Ей хотелось лишь одного – чтобы он наконец оказался в ней.

Протянув к нему руки, она пробормотала:

– Грейсон.

Это было приглашение. Это была мольба.

– Грей, – поправил он ее, устраиваясь между ее ног.

– Что? – застонала она, когда он всем телом опустился на нее.

– Грей, – повторил он. – Близкие люди зовут меня Греем.