Калинин рывком вырвал из рук Сани дрожащую бумажку. Чтобы у Воронова руки тряслись?! Да он в жизнь не поверит! Не, это скорее от ярости, чем от страха.

Он развернул сложенный пополам лист, чувствуя, что за плечом уже вырос Влад. При виде печатных букв, его брови невольно дернулись вверх.

«Вы все ответите за его смерть. И ты, и он, и его дружки».

– Сань, и ты из-за этого испугался? – всерьез удивился Калинин и даже сопроводил свой вопрос легким смешком. – Да шпана дворовая балуется. Или у кого-то шиза проснулась…

Воронов вновь отвернулся к мостику, засунув руки в карманы. Его нога, упирающаяся в металлическое кольцо между прутьями, заходила мелкой дрожью.

– Ну да, если это шиза, то, может, и опасно, – скорее самому себе пробурчал Димон. – Но не настолько же…

– Ты думаешь, это они? – подал голос Влад, и, судя по его тону и Воронов, и Демидов знали, о чем шла речь. – Из-за него?

Они обменялись многозначительными взглядами, и Калинин не вытерпел:

– Да кто «они»-то? Кто «он»?

Гляделки Сани и Влада продолжались еще с минуту, а потом Воронов повернулся к Димону.

– Нет, может, конечно, это все и туфта, но я… взбесился, а не испугался, – постепенно прежний Воронов возвращался: его голос окреп, исчезла нервная дрожь, и взгляд потемнел, налился силой. – Взбесился, потому что они мою семью тронули, напугали Юлю.

Калинин кивнул с пониманием, но вопрос свой все же повторил:

– «Они» это кто? Кто умер?

– Курбанов. В СИЗО. Несколько месяцев назад, – мрачно процедил Демидов, меняясь в лице. – Чуть ли не кипятком ссал и грозил всех нас под корень вырезать вместе с семьями, – он не смог побороть отвращения и сплюнул себе под ноги. – И тебя, кстати, тоже, – после короткой паузы бросил в сторону майора. – Тот еще выродок!

Калинин снова перевел взгляд на анонимку.

– И его дружки, – задумчиво процитировал он конец предложения, а потом вернулся к его началу: – И ты, и он, – поднял глаза на Воронова, – ну ты-то понятно, а жена твоя при чем? Я так понимаю, угроза ей?

– А это у них традиция такая – с женщинами разборки устраивать, – полным ненависти голосом объяснил Влад. – Проходили уже, знаем.

– Юлька, правда, думает, что это отголосок той истории, – гораздо тише добавил Саша, – с бывшим парнем ее. Ну ты помнишь… – а когда Демидов кивнул, покачал головой, – но я думаю, что это ерунда. Слишком давно это было. И никаких друзей там моих не участвовало.

Воронов умолчал о том, чем отозвались в его семье эти две фразы. Словно одно целое раскололось надвое, и между ними пролегла глубокая трещина – с момента обнаружения записки и последовавшего за ней нелегкого разговора Юля стала отчужденной, задумчивой. Он был уверен – мыслями она вернулась в прошлое, снова взращивала в себе вину. И эта неопределенность… Как будто земля из-под ног ушла. Он привык все контролировать, сам задавать траекторию жизни, а тут… Одно понятно, над ними нависла угроза, но неизвестно какая. А это хуже всего. Оттого и взбешен был и нервничал сверх меры, что было ему несвойственно.

– И что теперь? – разбил Калинин затянувшееся молчание, и Воронов тут же подобрался, готовый отдавать приказы, как если бы расследовал любое другое дело, не относящееся к нему лично.

– Дим, я хочу тебя попросить выяснить кое-что, – в горле вдруг встал комок, и Саша севшим голосом произнес: – Был такой Синицын Максим, умер еще лет восемь назад. У него осталась мать, мне нужно узнать, где она сейчас живет. Прежний адрес скажу, – он отогнал от себя слова жены о том, что она хочет навестить мать Максима, и никакие его запреты не смогут ее остановить. – И еще… – откашлялся, прочищая горло: – Ты же про Курбановых все пробивал для Влада? – короткий взгляд на Демидова словно в поисках подтверждения своим словам. – Понаблюдай за ними снова, чем живут, чем дышат. Может, как-то подозрительно себя ведут, с кем встречаются… Ну, ты понял, да?

– Хорошо, все, что смогу, выясню, – пообещал Калинин, уже прикидывая в уме, кого из оперов нужно будет озадачить.

– А нам, Влад, нужно своих прятать… На всякий случай… Мало ли… Вдруг, дело серьезное.

Калинин вошел в квартиру, закрыл дверь, бросил ключи на тумбочку. Расстегнув верхние пуговицы на рубашке, прошел в просторную кухню, открыл нараспашку окно, и в душное помещение ворвался свежий вечерний воздух. Достав из холодильника пиво, он откинулся на диван и уставился в потолок. Пустота и тишина. Казалось, они звонко отдавались в стенах его большой квартиры.

Минимум мебели, довольно дорогой, но расставленной без особого творческого подхода, этакий холостяцкий стиль. Здесь остро чувствовалась нехватка женской руки. Эту квартиру Калинин купил уже после развода, прежнее жилище оставив бывшей жене. Там, в небольшой однушке, расположенной в обычной пятиэтажке, все обустраивала Лера, и каждый уголок был наполнен уютом и теплом, а в эту квартиру он заказал все по интернету, даже особенно не вдаваясь в детали. Какая разница, все равно домой он приходил только переночевать и то, не всегда.