Казимир махнул рукой кому-то за дверью, и незнакомый мужчина, напоминавший скорее гору, чем человека, внес в квартиру и оставил около порога ящик, в котором покоились прозрачные бутылки водки. Дверь за ними захлопнулась.

Я потеряла сознание.

Утро встретило меня хмурым небом и проливным дождем – капли уныло стекали по окну, барабанили по подоконнику. Этот едва слышный стук отдавался оглушительным звоном в ушах, будто кто-то палил из пистолета возле меня. На лбу лежала смоченная прохладной водой тряпочка, ручейки стекали по вискам. Я зло сорвала импровизированный компресс и швырнула под ноги. Это еще что такое!

В углу комнаты стоял ящик с алкоголем. Видимо это Инга заботливо поставила его в угол.

Я помнила все! Все до последней секунды, когда я завалилась на подругу, помню каждое слово Казимира. Вот имечко, а… И чем больше я помнила, тем больше мне хотелось забыть. Я, пошатываясь, поднялась с дивана и неровными шагами направилась к ящику. Захватила сразу две бутылки – одну сунула под руку, вторую открыла на ходу. Сделала могучий глоток, закашлялась.

Глоток за глотком я осушила бутылку полностью. Мне было хорошо, хорошо как никогда. Только алкоголь меня спасает. Милая моя! Я поглаживала вторую бутылку пальцами. Отвинтила крышечку, выпила еще.

И тут меня начало тошнить, рвало прямо на красный ковер, тело сотрясалось от спазмов, стало кошмарно плохо.

В комнату ворвалась Инга, распахнув вечно скрипящую дверь.

– Что ты творишь?! – дико заорала она, отнимая у меня водку. – Что ты творишь!!!

Вместо ответа я совершенно случайно обблевала ее тапки.

Подруга в ужасе отскочила от меня и выхватила алкоголь из рук. Я протестующе замахала руками. Она отвела меня в ванную комнату и оставила там скрючиваться над ванной. А сама куда-то пропала. Инга вернулась через пять минут с довольным, но строгим видом.

– Я вылила всю твою водку в унитаз!

– Что-о-о ты сделала?.. – склоняясь в очередном приступе спросила я.

– Вылила. Больше ты пить не будешь.

– Почему?

– Потому что я так сказала.

Она ушла. И я поняла, что она говорит вполне себе серьезно.

Кажется, я потеряла сознание после того, как чуть не выплюнула свои внутренние органы вместе со рвотой. И очнулась я снова на диване. На этот раз руки и ноги были туго затянуты ремнями. Ковер отстиран, а я в чистой одежде, ни единого видимого следа произошедшего, кроме разумеется наидичайшего похмелья.

В дверь позвонили, я услышала тихий разговор, в комнату зашла растерянная Инга. За ней по пятам шел Казимир.

– Прошло два дня, собирайся!

Он находил для меня клиентов вновь и вновь, и каждый раз они были все более странными и развратными, делали такие вещи, о которых я никогда не думала. Я не верила, что все это происходит со мной, что это возможно. Но платили они, надо признать, всегда очень щедро.

Куда мне было девать деньги? Я купила новое платье, а остальное… Я пила, несравненно больше, чем обычно. Но делать это теперь приходилось в далеких барах, в темных закутках, вдали от дома, чтобы не видела Инга.

Все-таки я чуть-чуть боялась ее. После потери близких, она стала моей единственной отрадой. Мой старший сын Валерка уехал из страны и перестал со мной общаться.

Ничего не произошло, просто я стала не нужна ему. Такое бывает… Мой младший приемный сын Димочка… Его украла любовница мужа, шизофреничка, сбежавшая из психбольницы и лишенная родительских прав.

Мой муж Александр, которому я многое прощала, даже беременность его неадекватной любовницы Алины, оборвал последнюю нить нашей любви. Он убил во мне желание быть с ним, желать его. В одно мгновение он умер для меня.

Сейчас он на реабилитации в больницы. После того, как он пустил Алину к нам домой, чтобы она переночевала и пообщалась с сыном, я больше не смогла мириться с его идиотизмом и с меня словно слетели розовые очки. Я увидела, какого монстра и лицемера любила все это время.

Мне пришлось расстаться с ним. Я подала на развод и ушла из дома, а его отправила в госпиталь для инвалидов. После того, как его любимая девица пыталась нас убить, он пережил операцию, его откачали, но что-то видимо повредили во время реанимации. Не знаю, что там случилось, но он теперь не ходит. Совсем не ходит, хотя надежда есть.

Врачи говорят, что это психосоматика, но разве они скажут правду, если сами накосячили? Я хотела помочь ему реабилитироваться, чисто по-человечески, ведь когда-то и он поддержал меня после операции, но я не смогла.. Больше не могу смотреть в его лицо.

Теперь все так изменилось, и каждый раз, когда я смотрю на Александра, я вижу глаза Димы, который кричит, просит о помощи, умоляет найти его… Это невыносимо! Только спиртное помогает мне заглушить эту боль. Мне хочется порой выйти на улицу и кричать. Боже, как же я себя ненавижу за все! Похотливая сучка, которая только и знала, что раздвигать ноги перед мужем-извращенцем!