Как часто слово величие приклеивают ярлыком уважаемому и достойному человеку. На взгляд автора, возвеличивание — это тонкая, невидимая субстанция, которая требует трепетного отношения и утонченных рук мастера. В противном случае получается по Виктору Степановичу Черномырдину: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».
Величие
Величие присваивать нельзя,
Оно ни для кино, ни для картин.
Для сильных духом это есть стезя,
Без вывесок и праздничных витрин.
И голос твой там равнодушен
Себя ведешь на эшафот…
Мосты горят, сжигая веру.
И волны так качают плот,
И твоему нельзя примеру…
Потомкам там уже не жить,
Потухший мир из идеалов.
И лицемерию служить,
И не сходить из пьедесталов.
Темнее ночи тишина,
И звук молчанием разрушен.
Несет неведомо волна,
И голос твой… Ты равнодушен.
И для тебя тот мир разрушен
Там ночь собой укрыла день,
Где раскаленные проблемы.
И шлейфом призрачная тень,
Мы не смогли постичь дилеммы.
Богатство – это не порок,
А испытание на прочность.
И в жизни кто теперь пророк,
Когда в словах сквозит неточность.
Скользим в безветренный туман,
Там есть покой заблудшим душам?
И лицемерие, обман,
И для тебя тот мир разрушен.
Скомкала сполохи зари
Скомкала сполохи зари,
Ночь у заброшенной криницы.
И звёзды там как фонари,
И разноцветные зарницы…
И дышит верой глубина,
Что за песком под слоем мела.
И правды истина видна,
И жизнь нашло то что хотела.
Покой забытой чистоты,
И лепестки – дороги счастья.
Они обыденно просты,
Но так не терпят безучастья.
Есть Бог один…
Есть Бог один… Попы и цели,
Сумели что-то исказить.
Они ведь лучшего хотели…
Но нам теперь над этим жить.
Бурьян – молодая трава
У дикости в горле кусок,
И кость, обнаженная сволочь.
Мы Запад виним и Восток,
И ждем с нетерпением помощь.
И кто будет нам помогать?
Стирая полою шинели…
Себя мы сумели продать,
Они нас купит не посмели.
И буднями злыми пурга,
Сметают живое метели.
И ищем мы в каждом врага,
К нужде своей так прикипели.
Сквозят театрально слова,
Заботами он озабочен…
Бурьян – молодая трава,
И мир безнадежно испорчен.
И жизнь твоя ни стоит
Колючие, нервозные и злые,
Толкутся табунами просто так.
Они похоже здесь совсем чужие,
Кто променял на медный их пятак?
И под откос пустил, и тормозами,
Ведь их теперь нельзя остановить.
И правды нет выходит за словами,
А без нее невыносимо жить.
И поезд по перрону телогрейкой,
У поездов распахнута душа.
Звенит карман изломанной копейкой,
И жизнь твоя ни стоит, и гроша.
Прошлогодние листья
Прошлогодние листья совсем почернели,
Век не долог у них… Не цепляясь они…
Пережить довелось им упавшим метели,
Лежа там на краю у просторов земли.
Переменами вновь обновлённая зелень,
Жизнь несет по ветвям миллионам надежд.
Стук секунд в беге дней нам ведь кем-то отмерен,
Только где и когда тот последний рубеж?
И стучится в окно недопитое счастье,
Не пускает стекло хоть и видно его.
Жизнь сама по себе может есть то распятье,
В ней так много всего, только нет одного.
И сколько смерть тебе осталось
И гром, и молнии, и ветер,
Многоэтажная волна.
И смерть чужую ты там встретил,
И поглотила тишина.
Смерть по-английски дверь прикрыла,
Других с собою увела.
А про тебя она забыла?
Иль закусила удила…
Оскалом дней, обидой мрака,
Съедая истинную цель.