Проходя мимо неё, на мгновение задерживаюсь:

— Ты спасла жизнь настоящему убийце, — тихо, так чтобы слышала только она, говорю я. Моё лицо скрыто под маской, но её глаза смотрят прямо в мои. Она понимает, почему я здесь. Кто знает, быть может, знай она заранее о том, кто я и для чего я здесь, не стала бы мне мешать?..

«Уходи» — говорит она одними губами, беззвучно.

В этот момент дверь в приёмную распахивается и внутрь вваливаются двое охранников. Я действую не раздумывая: жест пальцами — «процессор» форсирован; рывок навстречу охране; секунда, и я уже позади них; вторая, и я в коридоре… В два прыжка я оказался на лестнице.

— Держите его! — визжит позади женский голос. Это одна из «сирен».

— Кого?! — рявкает один из охранников.

— Его! Невидимку! — снова визжит «сирена».

Но охранники не следуют её призыву. Мизансцена с тремя трупами явно вызвала у обоих замешательство.

Не дожидаясь погони, быстро спускаюсь вниз. Навстречу мне проносятся охранники со второго этажа. Потом, когда я уже на площадке между вторым и первым, внизу появляются начальник охраны Бормунт с полицаем Джергистом, с ними ещё двое.

— Никого не выпускать! Смотреть в оба! — обернувшись в холл «квакает» Бормунт и бежит, на удивление резво, вверх по лестнице впереди остальных, прямиком ко мне.

(Десять секунд.)

Приходится вжаться в угол, чтобы этот «водяной» на меня не наскочил.

Пропустив всех четверых, спускаюсь вниз.

Уже знакомые двое стоят посреди холла, возбуждённо озираются по сторонам:

— Как думаешь, кто стрелял?

— Кто-то из спецов, кто ж ещё…

— А в кого?

— А я почём знаю?!

Меня они не замечают. Сейчас я максимально невидим. И у меня мало времени.

Быстро прохожу через холл, резко открываю дверь, и вот я снаружи.

(Двадцать пять секунд. Я всё ещё невидим!)

Во дворе пусто. Только знакомый мордоворот у калитки топчется. Калитка закрыта, но это не проблема…

Что дальше? Пробежать по диагонали через двор и перемахнуть через забор или выйти прежним путём?

Выбираю второе.

Бегу по брусчатке прямиком на охранника. Тот уставился на открытую дверь, прямо сквозь меня, стоит, медленно переминается с ноги на ногу, прислушивается.

Когда до мордоворота остаётся пара метров, взгляд его меняется: заметил, тянется к кобуре.

Не успеешь, «бобик»… Точным движением прикладываю охранника по уху рукоятью пистолета (жить будет, но за мной теперь не кинется и объяснить подоспевшим на помощь сотоварищам, что произошло, не сразу сможет), после чего срываю с его пояса связку с ключами. Нужный мне ключ, согласно правилам охранной службы, подписан и мне не приходится выбирать из пяти болтающихся на связке. Под стыдливый скулёж скрючившегося у сторожки громилы отпираю замок калитки и выхожу на улицу.

(Тридцать секунд! Надо отключать!)

Не спеша — броневик полицаев никуда не делся — перехожу проезжую часть, на солнечную сторону улицы… Солнце — теперь одно единственное — в зените, всё ещё припекает, испаряя с открытого тротуара последние капли ночной влаги, но уже слабее (полуденное «похолодание»). Вот и спасительное марево! Жест… (Тридцать. Пять. Секунд!) «Процессор» справился! Но теперь он должен отдохнуть.

Я облажался. Нет, не в том, что не полностью выполнил задание: ликвидировал только одного буржуя, вместо двоих, как требовала инструкция, а в том, что из-за моей оплошности враг теперь точно узнает о нашем преимуществе — о невидимости. Мы, конечно, предполагали такое развитие событий — что кто-то из нас обязательно «засветится», но, признаюсь, обидно, что этим «кем-то» оказался именно я… на шестом адресе… Если, конечно, остальные четверо к этому моменту ещё не выдали себя… Но лучше пусть буду я один. Уж я-то точно знаю, что ушёл. Надеюсь, и товарищи уйдут, случись так, что их заметят.

Как бы там ни было, теперь, прежде чем отправиться дальше, я должен сообщить в штаб о раскрытии. Нужен телефон…

Переулками, держась по возможности солнечных сторон, я ушёл с 9-й линейной сначала на 8-ю, потом на 7-ю, двигаясь в сторону 26-й транспортной. Минут через десять в одном из дворов я присмотрел удобно расположенный телефонный щит. То, что надо! — металлический ящик упрятан под козырёк в глубине «колодца» из двух подковообразных семиэтажных зданий; во дворе никого. Взлом замка занял не больше минуты. Затем я расстегнул плащ и достал из подвешенной к поясу плоской сумки телефон, — миниатюрную трубку с номеронабирателем и коротким проводом с двумя клеммами на конце, — подключился к одной из линий и набрал номер.

— Химчистка на Локомотивной двадцать два, здравствуйте! — послышался из трубки знакомый женский голос. Это Марри, моя связная.

— Здравствуйте, барышня! — говорю с заранее отрепетированной интонацией. — Подскажите, пожалуйста, сколько у вас будет стоить чистка сюртука?

Короткая пауза, — для работающих на Охранку операторов телефонной станции, слушающих этот (как и всякий другой) разговор, ничего необычного: «просто служащая справляется с прейскурантом», но я понимаю: Марри меня узнала. Она взволнована. Ведь если я звоню, значит что-то пошло не так. Что именно не так, она узнает из моих дальнейших слов — от того, как именно я отвечу на её следующую, вполне стандартную фразу.