Свою последнюю гранату Илья закинул за дверь, прежде чем войти в дом, ещё одна оставалась у Антона, «на всякий пожарный».

Бахнуло. Дверь настежь! Они вошли. С верхних этажей слышались стоны и плачь. Громко, с причитаниями рыдала женщина, и где-то там же ревел ребенок. Сразу возле входа в луже крови скребла руками пол дородная баба, пуская изо рта кровавые пузыри. У бабы не было ступни, а из-под длинной цветастой юбки вывалились кишки. Илья добил её выстрелом в голову.

Больше на первом этаже никого не было.

На втором этаже обнаружился посеченный осколками труп бородача, на этот раз без чуба, а стриженный «под горшок». Возле бородача выли сисястая баба и пацан лет семи. Их расстреляли братья. В комнате рядом пряталась молодая беременная девка, которую задело не боевыми осколками, а какой-то мелочевкой вроде щепы от мебели. Её пристрелил Антон. Без разговоров, не зверствуя, даже с сожалением, но пристрелил, помня, что это уже не человек. В другой комнате, куда угодила граната, был труп молодой женщины выдающейся красоты. Осколком ей порвало на шее артерию, и она скончалась от быстрой кровопотери. Рядом на кровати лежала тяжело раненная девочка, примерно пяти лет. Иван оборвал агонию девочки выстрелом в голову. В этот момент на глазах Ивана выступили слёзы.

На третьем их встретили автоматной очередью. Источник сопротивления подавил Антон при помощи «пожарной» гранаты. Мужика порвало буквально на куски. По виду останков нельзя было сказать точно, был мужик минуту назад здоров или ранен. Скорей всего, был ранен, иначе наверняка попытался бы их атаковать раньше, как только они вошли в дом. Оторванная от тела голова мужика была с чубом и усами.

— Какой-то ты несобранный… — сказал Антон, глядя на то, что стало с мужиком, чем вызвал нервный смех Ивана сквозь слёзы. Стоявший рядом его брат, по своему обыкновению, не выражал никаких особых эмоций.

— Ваня, — серьёзно сказал тогда мальчику Илья, — мы дальше сами. Иди к нашим, скажи, что всё кончено. И смотри, чтобы тебя не подстрелили! Как подойдешь к дому, покричи сначала, пусть Николаич отзовется и подтвердит, что узнал тебя… Обыщите дом на предмет оружия и лекарств. Барахло не трогайте. А вот фонари, аккумуляторы, батарейки берите. Несите всё в «караулку».

Иван как-то заторможено посмотрел на Илью и с места не двинулся.

— Чего непонятно? — жестко спросил его Илья. — Ты слышал, что я тебе сказал?

— Д-да. Понял, — выговорил Иван.

— Повтори.

Тот повторил.

— Всё. Выполняй.

Иван с заминкой кивнул и, словно снявшись с тормоза, быстро пошёл вниз по лестнице.

— Хватит с него, — негромко сказал Илья, обращаясь к остальным, когда внизу хлопнула дверь.

В одной из дальних комнат на третьем этаже прятались две женщины с мальчиком лет четырёх-пяти. Одна с заметным животом. Их расстрелял Степан.

На четвертом были двое — женщина под сорок или чуть старше и девчонка-подросток на вид не старше тринадцати. Эти были вооружены какими-то миниатюрными револьверами иностранного производства и оказали сопротивление, едва не подстрелив Степана, но против трёх автоматов у них не было шансов.

Девчонка оказалась беременной. Округлый живот сильно выпирал из завёрнутого в байковый халат ещё детского тела. Она должна была родить через месяц или два… если бы не питалась человечиной.

— Выродки, мля!.. — свирепо прорычал тогда Антон, глядя на тело беременной малолетки. — Года не прошло, а они уже не только людей жрать… но и… — Антон не закончил, лишь с силой пнул стоявший поблизости табурет, развалив его на части, и вышел из комнаты.

Больше людоедов не было. Все закончились.

После в течение получаса втроем обыскивали дом.

Если брать по довоенным меркам, людоедская община жила богато. Но что теперь богатство? Килограмм золота или автомат Калашникова с полным магазином патронов? Туфли за тысячу долларов или тёплые валенки? Спортивный «Феррари» или самый дешевый снегоход? Людоеды жили зажиточно, жили роскошно. Большой тёплый дом, дорогая мебель, множество шерстяных ковров (а ведь когда-то над ковровладельцами смеялись в Интернете), в спальнях дорогое белье, в шкафах дорогая одежда, в комодах шкатулки с драгоценностями, на стенах картины, вывезенные, по всей видимости, из какого-то музея или из частной коллекции. Что удивило, во всех комнатах в углах висели позолоченные иконы с лампадами. Зачем они убийцам и поедателям людей?

— Поел человечины, покаялся боженьке, потом снова поел… — предположил Степан.

Но было среди всего этого множества вещей и настоящее богатство — висевшие повсюду в доме на вбитых в стены железных крюках заправленные керосином безопасные «Летучие мыши». Тут мнение троих было единодушным.

Они собрали в доме всё оружие, патроны, медикаменты и двадцать штук «Летучих мышей» с мешком запасных фитилей. Нашли свои палатки и походные рюкзаки Татьяны, Насти, Степана и Николаича, а также отнятое людоедами оружие. Чтобы перенести всё это в «сторожевой дом», он же «караулка», где решили временно обосноваться, пришлось делать шесть ходок туда и обратно. Николаич с женщинами управились с собранными в людоедской «трапезной» трофеями быстрее, но им сказали не подходить к большому дому — нечего им там смотреть. Тогда они прибрались в «караулке»: вышвырнули в сугроб, подальше с глаз, лежавшие там тела двоих «караульных», а пятна крови засыпали золой, принесённой из подвала, где был котел.