– Люди бывают живыми, мертвыми и моряками! Могила моряка – море!

Керф хмыкнул коротко, обвел горизонт:

– Так оно же везде?..

Моряк помотал головой:

– «Везде», это если сбрасывать унаков. Им-то все равно, шаманские сэвэны в воду не лезут.

– Сэвэны?

– Духи-помощники. Не знал, разве?

– Да откуда? – пожал плечами Керф. – Еще два месяца назад, я не мог бы и подумать, что заберусь так далеко! Да и вообще, у нас Лукас за умного! А главным по вашим северным заморочкам был Рыжий. Тот, что пропал.

– Унаки верят, что везде живут духи. Везде и во всем. Есть полезные, которые помогают шаманам, это – сэвэны. Океан же населен страшными и злыми духами. Они называют их милками.

Вспомнив панцирную рыбу, мечник поежился. Не хотелось и думать о том, кого еще могла скрывать пучина под ногами.

– И стоит только человеку оказаться в воде, как эти духи-милки тут же подменяют его душу. Волна с головой накрыла, все, готово.

– Что?

– Все. Подменыш перед ними! Поэтому, унаки не спасают тех, кто упал с байдары или борта.

Керф задумался, не зная, что и сказать. Шлепнулся ты в бою с корабля, пытаешься вылезти, а тебя, твои же друзья – уже бывшие, ведь у злого духа нет друзей – херак веслом по затылку, только мозги во все стороны! Плыви себе, дух, куда-нибудь в другое место, не пытайся выдать себя за человека!

– Люто у них тут!

– Север! – в свою очередь пожал плечами Асада. – А мы, все-таки, тоже немного северяне. Поэтому… А это что?!

– Отставить! – заорал Керф компании, которая вывалилась из трюма во все оружии. Сознание капитана Асады, судя по красноте, мгновенно охватившей лицо, на долю мгновенья разделилось: он вроде бы стоял на палубе "Лося" и в то же время – на крайне тонком льду. И тут послышался хруст. Не льда – сломанного носа одного из матросов. Лукас-торопыга, уже успел врезать локтем матросу в голову – только тапки сверкнули! – Все в порядке!

– Точно!?

– Точно! Капитан как раз спустился объяснить, что к чему.

Побледневший Асада, явно успевший представить в красках, что могло произойти, наскоро пояснил, в чем суть, то и дело оглядываясь. По шее у него ползали красные пятна.

Возле каждого порта Севера существовал небольшой участок моря. Отмеченный на всех портоланах, лоциях и картах белым пятном со штриховкой. Тут хоронили тех, кто больше не мог ходить по морю. Именно туда «Серебряный Лось» и держал путь.

Вскоре, из трюма вытащили два баластных кирпича – этакие глыбы обожженной глины пополам с щебенкой. Склизкие от постоянной сырости, «обсиженные» крысами.

К каждому баластнику длинной, ярдов в десять, веревкой, привязали по погибшему моряку. Груз был нужен по двум причинам – чтобы тело не прибило течением к недалекому порту, и чтобы мертвец не болтался на поверхности, соблазняя падальщиков и хищников. На глубине, те же, к примеру, панцирные рыбы не охотились.

Убитым накрепко связали руки тонкой бечевкой, уложили на планширь, головой по ходу движения…

Баластники скидывали вчетвером за раз. Рукотворная каменюка гулко падала в воду, тут же проваливалась вниз, сдергивая за собой груз.

– Руки зачем связывают? – тихо спросил Керф у молчащего Асады.

– Понимаешь, друг Керф… – помолчал капитан немного. – Чтобы не позвали с собою.

Мечнику представилось песчаное дно, заставленное такими вот баластинами, с привязанными трупами. Десятки! Сотни! И каждый машет руками, зазывая товарищей в холодную глубину.

Керфу отчаянно захотелось выпить. И не погибать на корабле.

Рыжий чувствовал, что за ним наблюдают. Внимательно и неусыпно. Притом, несколько пар глаз. Но он упорно сидел лицом к густым зарослям, делая вид, что вот вообще совсем ничего не замечает.

Пусть таращатся, жалко, что ли? Совершенно не жалко! Лишь бы водой не обливали! Очень уж холодно мокрым на ветру! В одном углу клетки можно было укрыться от ветра – кое-какую защиту давали тонкие ветки, намотанные на прутья как плетень. Этакий кусок то ли корзины, то ли циновки. Но щели оставались – палец пройдет, потому, лучше обойтись без внезапных намоканий.

Зрители тихонько шушукались. Обсуждали!

Арбалетчик тихонько усмехнулся. Детишки! Везде одинаковы! Любопытны – куда там и дюжине крыс. И столь же вредны и пакостливы.

Впрочем, правды ради, на маленьких унаков грех жаловаться. Куда им до мелкой поросли с континента! Камнями и грязью не кидают, не плюются, проклятьями, опять же, не сыпят – да, Рыжий понимал лишь малую часть слов, но ругательства ясны и без перевода.

– Гррр! – утробно зарычал наемник. Начал неторопливо разворачиваться, скаля зубы. Детвора со смехом разбежалась, попряталась в низеньком, но густом ивняке, который тянулся в нескольких шагах от нового дома. Хлопали узкими черными глазенками, хихикали, переглядываясь.