Холодная вода пронизывала тело тысячами маленьких игл, хотелось кричать от боли, которая сводила мышцы спины, и он некоторое время не мог вдохнуть. Потом лилась очень горячая. Несколько мгновений кожа нагревалась, мышцы расслаблялись, и опять наступала боль

Помучив себя, таким образом, несколько смен температуры воды он, наконец, почувствовал себя почти живым.

Выбравшись из душа, он стал торопливо вытираться, с презрением осматривая свое некогда сильное и большое, а теперь высохшее тело. Хоть и говорят, что алкоголь очень калорийный, но, тем не менее, он не прибавлял веса ему, а наоборот постепенно высушивал. Сейчас, вместо когда-то носимого пятьдесят восьмого размера одежды, на нем болтались брюки пятидесятого.

Еще раз осмотрел себя в зеркало и увидел, что глаза опять покрылись сеткой красных морщин. Видно давление подскочило. Да и голова начала шуметь не похмельным образом. Опять в дело пошел визин, и к нему прибавились пилюли для снижения давления.

Наконец он покинул ванную и начал одеваться для выхода. Бросив взгляд на часы, он понял, что опаздывает. Единственное что очень сильно не любил делать Дмитрий Евгеньевич, так это опаздывать. У него и так уже сложились на работе плохое отношение с начальством из-за его пьянок, и усугублять его опозданиями он не собирался. Он прекрасно знал, что его скоро выгонят с работы. Никто не будет держать у себя пьющего главного бухгалтера. Но пока вроде бы все сходило с рук. Останавливаться он не собирался, поэтому мысленно уже приготовился к увольнению.

Выйдя из подъезда, он как мог быстрым шагом пошел на остановку. На автомобиле, дорога на работу заняла бы максимум двадцать минут, но из-за непрекращающегося пьянства, и не имея большого желания причинить кому-то вред, ему пришлось продать свой роскошный крузак. Поэтому он ездил теперь на общественном транспорте. Так было дольше, но зато он теперь мог перемещаться в любом состоянии.

Дорога была знакомой, поэтому он шел, не глядя по сторонам, погруженный в свои мысли. Пройдя два квартала, он остановился на светофоре, вместе с большой толпой народа. Ни на кого не глядя и ни с кем, не разговаривая, он с нетерпение ждал заветного сигнала. Вот, наконец, загорелся зеленый и он, не глядя по сторонам двинулся быстрым шагом через дорогу.

То, что какой-то опаздывающий лихач решил пересечь этот перекресток на мигающий красный он не увидел. Последнее что запечатлела его память – это визг тормозов, высокий капот Ланд Крузера и испуганные глаза водителя, судорожно вцепившегося в руль и пытавшегося изменить ситуацию. Но этого у него не получилось. Мощный капот, пытающейся обогнуть препятствие машины, ударил Дмитрия Евгеньевича углом и заставил его взлететь над дорогой на несколько метров. Сломанное в поясе тело, пролетело над дорогой и на всей скорости обняло столб светофора.

Ему показалось удивительная эта легкость, которую он ощутил во время полета, почудилось, что он опять маленький мальчик, летающий во сне. Но светофор приблизился, и все мысли исчезли. Наступила пустота.

Он опять ощутил полет, но глаза его ничего не видели, хотя он понимал, что они открыты. Его окружала черная пустота, по которой он летел. Не было ничего. Даже его тела. Он просто больше не чувствовал его. Скорость движения все нарастала, чернота была непроглядной. Но вот внезапно он почувствовал, что начал резко тормозить и наконец, остановился.

Он был нигде. Потому что рядом не было ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Не к чему было привязать свое восприятие. Он просто был. Но где и когда, он не знал. Не было не низа ни верха, ни лево, ни право. Одна пустота. Сколько он пробыл там, он тоже не представлял. Наконец, через минуту или через век он опять полетел куда-то. Скорость опять стала нарастать. Опять это все продолжалось бесконечно, а он даже не успел испугаться или чего-то захотеть. Время исчезло, как и все вокруг. Скорость нарастала до бесконечности, и вдруг все прекратилось, и он опять почувствовал свое тело.

Он лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло и где он находится. Попытался вспомнить кто он. К его удивлению он помнил все и давно минувшее, и совсем недавнее. Он вспомнил, как проснулся сегодня утром, собрался и пошел на работу, и как его сбила машина.

Его мысли побежали по данному направлению. Раз он помнит, как его сбили, а после этого никаких воспоминаний нет, значит, он потерял сознание, а сейчас пришел в себя и находится в больнице. Дойдя до этой мысли, он споткнулся. Значит, если он сейчас пошевелится, то испытает страшную боль, ведь его тело страшно изуродовало, а встретиться с ней очень не хотелось. Поэтому он, так и не решившись пошевелиться и открыть глаза, начал мысленно прощупывать свое тело, пытаясь понять, откуда поступит сигнал боли. Он раньше занимался самогипнозом и поэтому умел ощутить каждый сантиметр своего тела. Мысленно расслабившись, Дмитрий Евгеньевич приступил к анализу.

Начал с пальцев ног, с ними все было в порядке. Убедившись в этом, он мысленно стал подниматься выше. Ступни, голени, колени. Чем выше он поднимался, тем большее удивление его охватывало. Боли не было никакой. Вообще. Удивительно. Он поднимался выше. Ничего не изменилось. Бедра. Таз. Живот. Кисти рук, локти, плечи – все было в порядке. Наконец он добрался до головы и закончил темечком. Нигде он не нашел никаких повреждений. Все ощущалось великолепно, значит, он не парализован. Ведь он слышал, что чувствительность при параличе теряется, а он хорошо ощущал все тело. И еще он заметил новую странность. Тело больше не болело с похмелья. Абсолютно. А это могло значить только одно. Он без сознания провалялся минимум неделю, за которую алкоголь успел выйти из крови.