— Ну, как? — с гордостью, будто последние недели не покладая рук приводил здесь все в надлежащий вид, поинтересовался Мартин.

Место и в самом деле оказалось хорошим. Правильной формы зеленевшая травой поляна находилась на берегу реки. Вокруг толпились могучие дубы, росшие, казалось, не вверх, а вширь, и накрывавшие шатром своих крон всю опушку. Прекрасное место — ни сверху, ни со стороны дороги ничего не видно. За обрывистым берегом, желтевшим мелким речным песком, привольно текла река, лениво несшая свои воды, подернутые рябью от легкого ветерка. Песчаная коса не позволяла в случае чего вплотную подобраться к месту будущего боя на катере. То и дело на поверхности воды были видны всплески, это выпрыгивали небольшие рыбешки и тут же быстро уходили обратно в глубину. У них свои заботы, людские дела их совсем не интересовали.

Юноша обошел поляну, похлопывая ладонью по стволам многовековых исполинов. Да, выбравший это место в самом деле знает человеческую природу. Какое-то непонятное чувство, скрытое в самой глубине души, начинало шевелиться, откликаясь на эту первозданную красоту. Не до конца понятное, но несомненно существующее и явственно бередящее душу. Хотя он, должно быть, в детстве мало ходил в турпоходы. И это просто отголоски юношеской романтики, живущей в каждом мальчишке и настойчиво заставляющей играть в Робин Гуда.

Мартин с интересом наблюдал за этим странным парнем. Все же чем-то он напоминал ему кота. Не хищника, охотящегося на мышей и завораживающего при этом своей грацией и скупостью движений. Он представлялся ему котом в мешке. И неизвестно, чего от него ждать. И правда, пойдет ли заключенный союз Мартину на благо? Но, ни контролировать, ни как-то подчинить Николая себе он не мог. Можно, конечно, заставить человека выполнять определенную работу. Но, вот заставить побеждать нельзя. Победа — удел свободных людей. А Мартину очень нужна была его победа, ибо в противном случае он мог потерять практически все.

Солнце постепенно скрывалось в густых ветвях, отбрасывая удлинявшиеся тени. Приближался знаменательный вечер, который нес кому-то славу, а для кого-то должен был стать последним в их бурной жизни. Поляна уже была заполнена машинами до отказа, а гости продолжали прибывать. Вальяжные господа, роскошные девочки. Но, сегодня все они оставили лоск цивилизации дома, чтобы дать волю первобытным инстинктам. И насладиться самым захватывающим зрелищем, равного которому так и не придумали за все время существования человеческого общества. Ибо что может быть увлекательней, чем смотреть, как умирают тебе подобные? Было очень много китайцев и представителей корейской диаспоры. Азиаты держались особняком, их сопровождала явно вооруженная охрана. Вот подъехало несколько черных машин, и по толпе детей Поднебесной пронесся едва различимый вздох.

Николай вгляделся внимательней, а Мартин в ответ на невысказанный вопрос кивнул:

— Они, Дракон и Тигр: — и, ломая язык, попытался выговорить имена бойцов по-китайски.

Но, хищника, жившего в Николае, не интересовали их имена. Отрешившись от остального мира, он, казалось, вплотную приблизился к будущим противникам, «прощупывая» их и выясняя все их слабые места. Спустя мгновение юноша успокоился: пища. Как гордый олень, так и могучий бизон — все они живут лишь для того, чтобы такие, как он, могли прокормиться. Ему было даже немного жаль их, потративших всю жизнь на то, чтобы стать лучшими. Они и были лучшими. Среди себе подобных. Но, сегодня их жизням придет конец, а его тело наполнится новой силой и ненужными ему подробностями чужого мира.

«Прощупав» обоих главных соперников, на остальных Николай не стал обращать внимания. Начальные схватки он выиграл как бы походя. В угоду достоверности, перед тем как подарить им вечное забвение, пришлось поломать этих несчастных. Толпа неистово орала и вовсю скандировала:

— Бич!

Именно так его представил глашатай. И он бил, подобно бичу пастуха, с легкостью дотягивающегося до любого животного его стада.

— А сейчас на арене наши гости. Встречайте, господа!

Дракон и Тигр!

Публика заревела от восторга. Кое-где послышались хлопки. Худощавые и поджарые китайцы выбежали на арену.

Их противников встречали гораздо спокойнее. Как будто заранее пророча поражение. Два огромных с виду то ли афганца, то ли киргиза. Раздетые по пояс, они поигрывали могучими мышцами, натертыми маслом и потому блестевшими в свете фар и рельефно выделявшимися на геле. У каждого за голенищем красивых, явно сшитых на заказ сапог торчал нож. Китайцы же в ответ выхватили откуда-то короткие палочки, соединенные шнурком, вызвав у Николая невольную улыбку. Уж больно комично смотрелись эти вертящиеся штучки в руках взрослых мужчин.

— Ставок больше нет, господа, — провозгласил ведущий.

Мальчик ударил в гонг.

Видимо, то, что поначалу показалось Николаю детской забавой, все же было оружием. Ножи богатырей не причиняли видимого вреда танцевавшим вокруг них желтокожим противникам. Вот палка ударила по руке противника, тот охнул, схватившись за больное место, и нож полетел в траву. Второй китаец как бы между делом обернулся и добил раненого резким ударом по затылку. Да, это как-то больше было похоже на бой, чем та возня, которую демонстрировали парни в спортзале.