– Мне захотелось посмотреть на Оливию. Правда, она красивая, Матиас? Не такая, как Аманда, конечно, – девочка невинно хлопала ресницами, а я удивилась тому, как это подействовало на её брата. Он замер, смерил взглядом сначала Мию, затем меня.

– Не смей даже разговаривать с моей сестрой, ясно? – Матиас направил на меня указательный палец.

Мало того, что он оказался тем самым мужчиной, забиравшим меня из госпиталя, так ещё и посмел ворваться в мою комнату. Сегодня на нём были синие джинсовые штаны и белая майка с длинными рукавами, а не белоснежный китель, но даже в повседневной одежде он выглядел впечатляюще.

Вот так радость привалила! Нам придётся жить под одной крышей… Я как-то даже заскучала по своей стерильной палате и по тем дням, когда меня не выпускали гулять, а еду приносили в комнату. Встреть я тогда Матиаса и его отсталую сестричку, попыталась бы сбежать ещё раньше.

– Слушай, ты! Уясни раз и навсегда – я не твоя подчинённая! – прокричала я, вскакивая с кровати.

Вот только я забыла, что совсем недавно был приступ, и силы ещё не восстановились. От резкого движения закружилась голова и, чтобы не упасть, я ухватилась за плечо Матиаса, стоявшего слишком близко. Он дёрнулся и небрежно оттолкнул меня в сторону кровати.

– Мия, жду тебя в гостиной через две минуты, – несчастная дверь хлопнула ещё раз, посетитель исчез так же внезапно, как и появился минуту назад.

– Моя комната находится в южном крыле, сразу за библиотекой. Если будет скучно, приходи в гости. Ой, тебе, наверное, нельзя выходить, да? – Мия скорчила недовольное личико, отчего стала ещё милее. Я бы сказала, даже слишком. Луиза в госпитале не выглядела настолько приторно милой. – Я принесу тебе книги, чтобы ты не сильно скучала. У канцлера большая библиотека, самая лучшая во всём Фильтре. Меня ждёт Матиас, но я зайду завтра, и мы весело проведём время.

Когда Мия ушла, я попыталась привести свои мысли в порядок. Что там говорил доктор? Первый экспериментальный поток, кажется. Спрашивать у канцлера бесполезно, всё равно он не скажет правду. Не после того, что я услышала и увидела, когда сбежала от охранников. Нужно выяснить, как я получила такую травму, что пришлось лишить меня лёгкого. Это станет отличным началом моих поисков.

Но сначала в душ. Несмотря на то, что только вчера была в дезинфицирующем блоке, чистой я себя не ощущала, скорее даже наоборот, будто испачкалась пренебрежением Матиаса.

Я медленно сползла с кровати и подошла к огромному шкафу. Догадался ли отец заполнить его хоть чем-нибудь? Предвкушение наслаждения красивыми, чистыми и определенно яркими вещами сменилось разочарованием, когда я обнаружила, что шкаф абсолютно пуст. Даже белья не оказалось. И как это понимать? Конечно, две недели я ходила в одном и том же, но разве так сложно было порадовать «любимую дочь»?

Расстроившись, я распахнула узкую дверь. Огромная ванная комната была даже больше, чем палата в госпитале. Красивая синяя плитка на полу и стенах, с тёмными и светлыми прожилками, сверкала чистотой. Сквозь маленькое окно, расположенное под самым потолком, проникали лучи прожекторов и, отражаясь от глянцевых поверхностей, рассеивались, окрашивая помещение в красно-жёлтый цвет. Вдоль левой стены располагались унитаз и две раковины.

На полке, висевшей сбоку от огромной ванной, стояли коробочки с универсальным моющим средством двух цветов – красного и зелёного. Я взяла в руку гладкий зелёный камень и почувствовала, как натуральный запах винограда перебивается резким химическим.

Проведя рукой по волосам, с наслаждением ощутила на ладони, как они топорщатся от прикосновения. Когда я поступила в госпиталь, меня обрили. Сейчас волосы уже отросли на пару сантиметров, и на голове сформировался небольшой ёжик.

Стянув одежду, я аккуратно разложила её на кушетке и повернулась к зеркалу. Для девушки я была не только высокой, но ещё и необычайно мускулистой: под бледной кожей отчётливо проступали мышцы, словно созданные для того, чтобы нести это сильное гибкое тело с быстротой лани по просторам Бывшего мира.

Я закружилась, словно в танце, и тут мой взгляд наткнулся на широкий, в палец толщиной, свежий фиолетово-синий шрам. Он начинался между рёбер и по дуге огибал подреберье, уходил на спину и заканчивался под левой лопаткой.

Что за место этот Фильтр, если молодой девушке вырезают органы якобы для ей же блага? Вернео говорил, что я провела какое-то время вне Фильтра – значит, вполне могла получить ранение там.

Исторические хроники утверждают, что за пределами Фильтра жизнь невозможна, но я-то видела распахнутые ворота и людей, пришедших извне. Интересно, что же произошло на самом деле?

Я отбросила на время мысли и залезла в ванну. С наслаждением отмылась виноградным моющим средством с головы до пальчиков ног. Понежилась в зеленоватой воде с запахом химических ягод, пока она не остыла, и с сожалением вылезла на холодный пол. Пушистое полотенце, лежащее на кушетке рядом с ванной, оказалось настолько мягким, что я с удовольствием закуталась в него.

Хмыкнув про себя, оделась и почистила зубы ультразвуковой щёткой. Теперь я чувствовала себя гораздо лучше, всё-таки хорошо быть дочерью канцлера. По крайней мере, можно помыться по-человечески.