Но Пристипома не только не испугалась, но даже обрадовалась уготовленной ей экзекуции.

– Руби меня! – воскликнула она, склоняя преступную главу на плаху своих колен. – Я имею страховой полис компании «Каско да Гамма»!

– Я вас любил, как Гвельф любил Ромео, а Гибеллин 40 Офелию любил, – сказал я молча и вышел вон.

Зато когда Книлтоны, наконец, откланялись, Ганга буквально налетела на мужа.

– Ганга, ты ли это? – едва успел прохрипеть Аркаша. – Ладно, давай, подлей-ка масла в огонёк моих забродивших страстей.

– О, милый, как ты велик и прекрасен, – стенала Ганга, загнав Аркашу прямо на его рабочий стол. – Член твой – словно башня Останкинская, обращённая к звёздам. Грудь твоя – как сад, густой и тенистый, есть в этом саду и цветы, и травы, и кусты, и древа плодоносящие. Ноги твои крепки и стройны, словно мост между прошлым и будущим. Ягодицы твои упруги и гладки как нектарин и так же сочатся нектаром.

– Ещё, ещё говори! – требовал Аркаша.

– Скажи же и ты мне что-нибудь, милый, – попросила, наконец, Ганга. – Скажи мне обо мне – пусть неприятную, пусть страшную – но правду.

– Ганга, моя навек, моё, моё, всё это моё, всё это буйство плоти, пиршество для рук и глаза – моё! – высказал Аркаша всю правду, как он её понимал. – Ну как, тебе понравилось?

– Да, мне понравилось, – ответила Ганга, – потому что это – правда.

И в самом деле всё, что говорил или писал когда-либо Аркаша, было правдой, только правдой и ничем, кроме правды.

Так и жили они, и жили красиво.

Пошлёт ли нам Господь нечаянную встречу?

Аркаша гордился своими стройными ножками, которые свешивались из гамака, который был натянут меж дубов, которые росли на берегу, который омывал Альбис 41 , к которому приближалось войско, которое возглавлял Тиберий Клавдий Нерон 42 .

Шёл 746-й год от основания Рима 43 , год встречи на Альбисе.

– Тпру-у, стой, служивые! – весело крикнул Аркаша из своего гамака.

– Аркаша, ты уже здесь? Ты что, крылат? – от удивления немногословный Тиберий разразился целой тирадой.

«Нелёгкое это дело – быть вундеркиндом земли римской, – подумал Аркаша. – Тут нужно быть не столько крылатым, сколько очень и очень зубастым».

– Наоборот! – крикнул Аркаша. – Вовсе бескрыл, аки гад ползучий.

Подумав одно и крикнув другое, Аркаша соскочил на землю и пополз к Тиберию, по-черепашьи втянув голову в воротник и потешно загребая конечностями, как гад ползучий. Переползая через недопотухшее кострище, он не смог отказать себе в удовольствии посыпать голову ещё дымящимся пеплом.

По-звериному остро почуяв исполинский масштаб ползущего к ней Аркаши, белая кобыла Тиберия взбрыкнула и попятилась, ломая походный строй римского войска.

– Клавдий, куда ты? Нерон, подожди говнюка, не заставляй меня ползти на брюхе до Рима! – воззвал Аркаша, в отчаянии всплеснув пепельно-серыми ручонками.

– Аркадий, брат, поднимись, не вынуждай меня ползти рядом с тобой! – крикнул Тиберий, предпенсионного вида крупный папик с толстыми хомячьими щеками и остреньким подбородком.

– О, дозволь, дозволь, дозволь облобызать твою сиятельную ногу! – завывал Аркаша, которому всё-таки удалось подползти почти под копыта гарцующей лошади.

– Да обе мои ноги не стоят одной твоей стройной ножки! – возразил Тиберий, осведомлённый, конечно же, о маленькой Аркашиной слабости.

Огромный сгусток интеллекта и маскулинности (а именно таким сгустком представлялся Аркаша кобыле) одновременно пугал и манил её. Кобыла снова попятилась, но вернулась, не в силах противостоять Аркашиному обаянию, и осторожно поставила копыто на склонённую Аркашину выю.

– Слезай, Тиберий, – крикнул Аркаша. – Видишь, она признала меня. Слезай быстрее, пока тебя не сбросили наземь, как Друза 44 . Имей в виду: я не пойду в Рим пешком перед твоим гробом – ты не Друз.

– Хорошо, брат, я слезу, – с видимой охотой согласился Тиберий. – Хочешь покататься – катайся, лошадь твоя.

– Я хочу не только покататься, но и покомандовать, – признался Аркаша. – Тебе не жалко дать мне покомандовать минут пять?

– Ты вправе командовать любым войском, – смиренно отвечал Тиберий. – Ты – везде гений, за что ни возьмёшься, мы же – лишь таланты, и то – местами.