У нас с тобой один проклятый дом на двоих. История началась в далеком 1998. К этому дому тянет отчаявшихся, несчастных и недолюбленных людей, других он просто не подпускает. Никогда не забуду то чувство: глубокая ночь и коридоры освещаются сверканием молний, звуки сливаются с дождем снаружи.
Тем летом я проникся глубокой и страшной атмосферой, холодом подвалов и безумным видом пожара ранним утром. Она меня своим мраком окутала, в объятиях стиснула и живой свет поглотила. Я тогда вместе с остальными погиб.
Настоящий я…
Содержит нецензурную брань.
Человеку, который научил меня гораздо большему, чем это предполагалось.
С большой благодарностью,
– И увидел Иаков во сне: вот, лестница стоит на земле, и верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней… Сначала восходят, понимаешь? Знаешь, что это значит? Что дом нам всем – земля, а небо только снится…
2017-й. пролог
Прошло сорок минут с того момента, как на Москву обрушился небывалый для этого лета ливень. И двадцать, как Тимофей остановил машину у обочины, ледяным голосом сказав, что если ее что-то не устраивает, она может выйти прямо сейчас. Конечно, сгоряча, но Алиса так яростно хлопнула дверью, что парень почти тут же ожесточенно дал по газам и скрылся вдали, оставив девушку одну в незнаком районе.
Машины мчались по шоссе, равнодушно не замечая в сизых вечерних сумерках тонкую фигурку, застывшую у самого края полосы. Потоки воды разлетались из-под колес, захлестывая друг друга, окатывали ноги. Встречные огни слепили глаза, а внутри пронзительной чернотой расползалась едкая, щемящая пустота, и слезы текли уже непроизвольно, смешиваясь с дробящимися по щекам каплям. Оно, может, к лучшему. Возможно, кто-нибудь наехал на нее, не справившись с управлением. Тогда всем страданиям пришел бы конец…
– Девушка, у вас все в порядке? – заурядная иномарка притормозила в пяти шагах, за приспущенным стеклом показалась голова водителя. – Могу чем-то помочь?
Мужчина пытался перекричать дождь, но слышно все равно было через слово.
«Можешь. Свалив отсюда!» – машинально хотела огрызнуться Алиса, но не успела. Даже рот открыла, глаза сощурила презрительно, но склизкий горький комок, вставший поперек горла, дернулся. Она опять заплакала. А еще назло, чтобы добить, пришла мысль, до чего же жалко выглядели бы ее кривляния. Одна, на городской обочине, в промокших насквозь балетках и облепившем тело легком платье.
Да он ведь Бог весть что мог подумать о ней!..
Незнакомец хлопнул дверью и вышел под проливной дождь, чертыхаясь выудил что-то из багажника, подойдя, накинул девушке на плечи развернутый плед.
– Ты где живешь? Подброшу тебя до дома, – ему было слегка за тридцать на вид. Заостренные от излишней худобы, но приятные черты лица, кольцо на безымянном пальце. Алиса пригляделась – за стеклом на заднем сиденье виднелось детское кресло с парой игрушек. Семейный… Сжалился над бедной дурочкой, поэтому остановился.
Остатки опасений последний раз смутно дернулись где-то глубоко внутри, но Алиса подавила эти порывы, поспешно запрыгивая на переднее место и сразу отрезая позади мерзкий кислотный городской дождь вместе с дурными предчувствиями.
Мужчина представился Кириллом.
Улыбался, шутил, бодро настраивая регуляторы в системе отопления, переключал музыку, мельком поглядывая с дороги на Алису. Усмехался. Дружелюбно, с сочувствующим пониманием. Совсем чуть-чуть покровительственно. Девушка зачарованно смотрела, как покачивается в мягком полумраке салона его белая и широкая, будто у Чеширского кота, улыбка, очень контрастирующая с темным крылом волос. Чем дольше они ехали, тем яснее Алиса ощущала, что унимается дрожь и высыхают размывшие по щекам тушь следы едких слез, пока потоки теплого воздуха в салоне не согрели ее и не испарили те окончательно.
Конечно, она все ему рассказала. Он не мог не спросить – хотя бы из вежливости, из здорового человеческого любопытства или чтобы разрушить стойкую, гнетущую тишину двух незнакомых людей. А у нее так легко полились в ответ слова, что Алиса даже не ожидала.
– С парнем поссорилась, – она непроизвольно хлюпнула носом, тут же утерла его рукавом и дополнила вступление подробным повествованием о твердолобости и эгоистичности своих ровесников в частности и вообще всех мужчин.
– Бывает, – Кирилл усмехнулся. Алиса внезапно осознала: с высоты его возраста ее слова звучат глупо. Наивно. Жалко… Но он вдруг вздрогнул и с деланным оживлением произнес:
– Я понимаю. Покатать тебя по городу?..
Девушка сама не заметила, как они оказались в незнакомом районе где-то на окраине. Старый, застроенный типовыми серыми «панельками». Не обшарпанный – просто кажется, время здесь остановилось, несмотря на разверзшуюся в стороне свежую стройку. Дождь кончился, тучи отмело прочь. На розоватом горизонте тлела гигантской красно-белой сигаретой труба промышленного комплекса. Свежо пахло озоном и мокрыми листьями. Вид был тоже – прекрасный.
Алиса обвела заинтересованным взглядом перила открытого балкона, на который они забрались в поисках места, где можно было уединиться. В семи этажах под ногами, под стенами недостроенного здания, сплошным темно-зеленым пятном раскинулся ночной парк, прорезанный далекими фонарями. Вот бы сделать фотографию, опасно свесившись с этих перил. Наклонившись навстречу колышущей листвой бездне. Что бы тогда сказал Тим…
Очередная фотография, мигнув на прощание темным квадратиком, улетела в Инстаграм. Практически тут же ее нагнал сигнал – наверху высветилось окошко сообщения от известного номера: «Где ты». Три вопросительных в конце. Пять обвинительных – в уме.