– Дед, а ты сможешь работать писателей там, где мы будем жить? – спросил Борька у вошедшего к нему деда.

– Что? Беспокоишься о моих заработках? – ухмыльнулся тот.

– Да, нет. Я так просто спросил, – растерялся Борька: дед всегда – такой хитрый, такой проницательный, словно мысли твои читает.

– Посмотрим, может и буду писателем, – уклончиво ответил тот и спросил: – Ты уже собрал вещи?

– Почти собрал.

– Пилу с собой берёшь?

– Беру, конечно, – ответил Борька и отвёл глаза: о пиле он просто забыл, не до пилы ему было сейчас.

– Возьми. Она тебе может пригодиться, – сказал дед коротко. – И ещё… Там, куда мы приедем, по соседству будет жить мальчик, Басс Архистар… Мне хотелось бы, чтоб ты с ним подружился.

– Имя какое-то странное, – от растерянности пробормотал Борька первое, что пришло в голову.

– Ну и что ж, что имя? Там, куда мы поедем, все имена будут странные.

– А куда мы поедем?

Дед не ответил.

Он подождал, пока Борька найдёт чехол с пилой и возьмёт свою сумку, и первый пошёл в гостиную – большой, высокий и мощный, как старый медведь-гризли.

****

В гостиной уже собрались домашние.

Они толпились среди чемоданов, напряжённые, молчаливые, словно в ожидании рокового часа.

Борька бросил на пол сумку и пилу, отодвинул занавеску, распахнул створку окна и выглянул вниз, на улицу. Спросил, закрыв окно:

– Ну что, деда? Поехали? Снег кончился. Внизу никого нет. Холодно сегодня, ветер.

Он смотрел на Морозова с нескрываемой надеждой, как щенок в ожидании прогулки.

Морозов помолчал, потянул ус. Согласился:

– Поехали.

– Присядем на дорожку? По русскому обычаю? – предложила Шурочка.

Морозов кивнул. Все стали искать себе место, пристраиваясь хоть на краешек сидения. Сын Миша присел на один стул с Галей, посидел так пару секунд и тут же вскочил. Объяснил:

– Я – вниз, к машине.

Морозов согласно покивал и опять оглядел гостиную. Остальные продолжали сидеть, «по русскому обычаю» старательно размышляя о предстоящей дороге и вспоминая минувшее.

Скоро Шурочка завздыхала. Спросила испуганно:

– А если нам там не понравится, Петя?

– Понравится, – отозвался Морозов. – Обещаю.

Он встал, за ним встали остальные и потянулись друг за другом в коридор. Шурочка ещё раз прошла по комнатам, проверяя окна и свет. Дверные замки в квартиру закрывали тщательно, словно планировали вернуться.

Морозов с чемоданами в руках первым спустился со ступеней крыльца на улицу, и свежий снег звучно и вкусно захрустел под его ногами. За Морозовым посеменила Шурочка со спящим котиком в переноске, следом двинулась напряжённым шагом невестка с чемоданом, а дети пошли самыми последними и норовили всех обогнать и вырваться вперёд. Ниссан, – заиндевевший, в клубах выхлопного газа, – уже прогревался. Возле него крутился Миша, стряхивая скребком-щёткой последние остатки снега с капота.

– Как стеклоомыватель, сын? – тихо спросил у него Морозов.

– Долил. Должно хватить, папа. Масло и бензин проверил, – так же тихо отозвался тот и, посмотрев вправо и влево, вороватым движением открыл багажник.

Морозов быстро покидал туда свои чемоданы и принял чемодан из рук невестки. Леночка небрежно бросила в багажник рюкзачок, а Борька осторожно положил на свободное место сумку и пилу в чехле. Морозов закрыл багажник, обернулся и внимательно оглядел подъезды дома, тротуар и проезжую часть. Было тихо. Безлюдно. Свет горел в редких окнах.

Всё так же молча они стали рассаживаться, и автомобиль, заполненный телами в зимней одежде, сразу стал маленьким и тесным. На переднем сидении должны были ехать супруга Шурочка, сын Миша и сам Морозов – за рулём. На заднем – внуки и невестка Галя: ей поручалось приглядывать за детьми и котиком – во избежание чего, всё-таки путь неблизкий. Мотор урчал приятно и ровно.

Морозов расстегнул дублёнку, повёл плечами, устраиваясь удобнее в кресле, проверил зеркала и покосился на жену. Спросил:

– Ну что? Трогаемся потихоньку?

– Давай, Гаврилыч, – сдавленно отозвалась та.

Морозов заблокировал двери, снял машину с ручника и нажал педаль газа. Со скрипом промёрзших шин она тихо стронулась с места, прокатилась несколько метров по нечищеному снегу, потом поехала быстрее, а выехав на улицу, плавно стала подниматься в воздух. Скоро Морозов поднял машину над тусклыми городскими фонарями, и та скрылась наверху, во мраке. Всё произошло быстро и почти неслышно.

Но он всё же поинтересовался: