– О чем просить? – Тамара округлила глаза.

– Ты что, дурная, как первоклашка! Любовь крутить надо? Надо. А комнаты на двоих. Хорошо, если сосед понятливый попадется, уйдет шары катать на биллиарде, или погуляет часика два, или в шахматы. А если упертый какой-нибудь старикан попадется? Или военный в отставке военкоматом направленный? Чо тогда? Орать будет! И еще может «телегу накатать», мало не покажется, – Надя, сорокалетняя крепкая женщина, рассмеялась, – Я тут такого понавидалась!

– А на Лебяжий можно поехать? Просто так?

– Можно, – удивляясь, ответила Надя, – только зачем? На Лебяжий ездят, когда любовь. Вдвоем.

Она снова засмеялась и уже напоследок, глядя в упор на покрасневшую до корней волос Тамару, проговорила:

– Ты, девонька, тоже, не робей, может и тебе повезет, всяко бывает.

До конца срока оставалась неделя, когда в санаторий нагрянула компания молодых стильных ребят. Привыкшая к тишине и одиночеству, Тамара очень удивилась, когда один из них, галантно, почти по-мушкетерски, раскланялся с ней. А потом просто ошалела, увидев на столе, где она сидела, в столовой, букет роз и записку: «С любовью и надеждой на встречу». Она сначала даже не поняла, что букет для нее, и оглянулась по сторонам, пытаясь разглядеть ту, которой предназначались цветы. И сразу наткнулась на острый взгляд молодого человека, который накануне так необычно поздоровался с ней. Он опять склонил голову и прижал руку к груди. Кровь забурлила и стала сотрясать большое тело Тамары, ей стало душно, она не могла ужинать и просто сидела, стараясь унять дрожь, бившую ее все сильней.

Соседний столик с молодыми парнями веселился. То и дело раздавались взрывы хохота. Тамара взяла букет и, прижав его к большой груди, стремительно направилась к выходу, но дорогу ей преградил внезапно возникший галантный молодой человек.

– Ростислав. Вам можно называть меня Ростик, – представился он стоявшей столбом Тамаре.

Губы ее еле выговорили имя в ответ, она и сама не расслышала его. Но Ростислав нагло смотрел прямо в лицо и продолжал:

– Я приглашаю вас сегодня на танцевальный вечер, извольте согласиться!

Тамара вскинула глаза и наконец увидела его. Никогда и никто не смотрел на нее так. Нагло, страстно и бесстыдно, будто раздевал. Тамаре показалось, что от этого взгляда покраснели не только щеки, но и все тело. Оно горело, будто кто-то поджег его. Губы сковало. Не поднимая глаз, будто боясь расплескать что-то важное, кивнула головой. И вышла, будто выпала, не слыша раздавшегося ей вслед хохота.

До начала танцев оставался час, когда Тамара твердо поняла, что не пойдет в клуб. Не сможет – ноги откажут. Сердце выпрыгнет из груди. Или еще что-нибудь случится. Она медленно подошла к зеркалу. Лицо полыхало по-прежнему, и струился по комнате одуряющий запах огромного букета. Запах роз и свежести, неправдоподобный и прекрасный, как человек, пригласивший ее на танцы.

Тамаре казалось, что температура тела достигла ста градусов. Она очень удивилась тому, что кран с холодной водой не зашипел, когда она коснулась его, а на акриловой ванне не осталось вмятины. Тамара стояла под ледяным душем. Жар стекал с нее вместе с водой. «Этого не может быть», – ежеминутно повторяла она.

Досмотрев передачи по телевизору до конца, она легла в постель почти успокоенной. Сердце сумасшедше вскинулось и забилось, когда она услышала возню на балконе. Там кто-то был. Откинулась штора, и в проеме показался Он. Тамару затрясло. Она закуталась в простыни, и стала похожа на мумию египетского фараона, которую только что показывали по телевизору. Ростислав молча встал на колени и начал целовать руки, губы, шею. В последний момент сознание Тамары уловило молнию, расколовшую небо на две половинки. Грома она не слышала.

Лодка неспешно плыла на Лебяжий. Ростислав грёб размашисто и красиво. Тамаре хотелось потрогать его тело, поцеловать руки и лучше всего закрыть глаза, прижаться к нему и плыть так всю оставшуюся жизнь, не открывая глаз. Но ей было страшно от взгляда Ростислава, почему-то чужого, холодного и любопытного.

– А почему у тебя никого не было? – спросил он вдруг, – Ну, ты понимаешь, не было до меня? Ведь тебе много лет?

Тамара покраснела и молчала.

– Ты меня очень удивила, – засмеялся он.

Ростислав возился с мангалом. Деловито и неспешно устраивался пикник. Тамара ничего не делала, да он и не просил её помогать. Он вообще не замечал ее. Тамара лежала на удивительно белом песке, и в проем сосновых веток смотрела на облака. Тело болело, но ей хотелось плакать от счастья и тишины. Или умереть. Она представила даже, с какой бы радостью могла умереть вот здесь, прямо сейчас, какое это было бы счастье остановить то что ей давала судьба так щедро и незаслуженно. Или уплыть во-о-он на том облаке, хорошо, тихо – и не возвращаться…

– Рост, Ро-ост! Ты где?

Крики прервали полусон, и холодок тревоги заставил подняться и сесть.

– Ого, вот она, твоя Венера, – радостно засмеялся молодой и нагловатый парень из компании.

– Прямо из Эрмитажа и габариты те же, – засмеялись остальные.

– Вот ящик шампанского привезли тебе, как и договаривались, ты его честно выиграл, Рост! – проговорил тот, наглый, и подмигнул Тамаре.

– Давай его сюда. Сейчас и отпразднуем. С нашей именинницей. Шутка удалась, правда? – Ростик близко подошел к Тамаре.