— Теперь мой радиопередатчик выведен из строя, — пожаловался автомат. — Мне придется внести его стоимость в счет. Это вам дорого обойдется, потому что…

— Заткнись, — отрезала Кэти, — и приземляйся в этом городишке, как можно скорей. — Она торопливо начала писать: Это радиодеталь из будущего, Вирджил Акерман, Не показывай ее никому и припрячь до начала сороковых годов. Предложи ее любой крупной электронной (радио) фирме — “Вестингауз”, “Дженерал Электрик” или любой другой. Это сделает тебя очень богатым, Я — Катерине Свитсент. Запомни мое имя.

Такси осторожно приземлилось на крыше какого-то офиса в центре маленького городка. С тротуара мирные деревенские обыватели, раскрыв рот, наблюдали за происходящим.

— Приземлись на дороге, — переменила Кэти свое решение. — Я должна отослать это. — Она отыскала у себя в сумочке конверт, поспешно надписала на нем адрес Вирджила в Вашин-35, вложила транзистор и записку и заклеила конверт. Улица со старомодными и давно вышедшими из употребления автомобилями медленно приближалась.

Мгновение спустя она уже бежала к почтовому ящику; вложила конверт и остановилась, задыхаясь.

Она сделала это. Обеспечила будущее процветание Вирджила, а значит и свое собственное. Это обеспечит успех и ему, и ей. “

— Черт с тобой, Эрик Свитсент, — сказала она!” Теперь я никогда не выйду за тебя замуж; ты остался позади. И тут она с ужасом поняла, что все равно должна выйти за него замуж, чтобы получить имя. Чтобы Вирджил Акерман смог признать ее позднее, в другом времени. Вес сделанное ею опять превратилось в ничто.

Кэти медленно вернулась в такси.

— Мисс, — обратился к ней автомат, — могу: просить вас помочь мне достать горючего?

— Здесь нет никакого горючего, — сказала Кэти, Его упорное нежелание или неспособность уловить ситуацию привело ее в бешенство” — Если ты конечво не сможешь летать на шестидесятом бензине, в чей я очень сомневаюсь.

Один из прохожих, мужчина среднего возрастав соломенной шляпе, завороженный видом автоматического такси, окликнул ее:

— Эй, дамочка, что это собственно за штука? Скоростное оружие военно-морского флота США?

— Да, — ответила Кэти, — впоследствии оно остановит нацистов. — Когда она подошла к такси, она обратилась к небольшой группе людей, собравшихся вокруг машины на безопасном расстоянии: — Запомните оту дату — седьмое декабря тысяча девятьсот сорок первого: это будет день, который того стоит. — Поехали. Я столько могла бы рассказать этим людям… но все это ни к чему. Собрание провинциалов со Среднего Запада. — Этот город, решила она, находится судя по его виду где-то в Канзасе или Миссури. Он был ей отвратителен.

Такси послушно поднималось вверх.

“Лилистарцам следовало бы посмотреть на Канзас тридцать пятого года, — подумала Кэти, — Может быть тогда они не старались бы так захватить Землю; им бы, что она того стоит”, — Автомату она сказала:

— Приземлись на лугу. Здесь мы переждем пока снова не окажемся в нашем времени. Скорее всего.

— У нее появилось ощущение растущей нереальности этого времени, мир за окнами приобретал свойство воздушности и прозрачности, знакомое ей по прошлому разу.

— Вы шутите? — спросил автомат. — На самом деле возможно, что мы…

— Проблема, — кисло заметила она, — заключается не в том, чтобы вернуться в наше время; проблема заключается в том, чтобы оставаться под воздействием наркотика до тех пор, пока не сделаешь что-то стоящее. Промежуток времени явно недостачен.

— Что за наркотик, мисс?

— Не твое собачье дело, — ответила Кэти. — Ты, шумливая автоматическая развалюха с разболтанными дырявыми мозгами. — Она закурила и откинулась на спинку кресла, чувствуя себя совершенно разбитой. Это был тяжелый день, и она знала, что худшее ждет ее впереди.

Молодой человек с желтоватым лицом, заметно выделяющимся животиком, совсем неподходящим ему по возрасту и говорящим о пристрастии к буйным удовольствиям, одна из главных фигур в политической и финансовой жизни планеты, мягко пожал Эрику Свитсенту руку и сказал. — Я Дон Фестенбург, доктор. Рад был услышать, что вы присоединились к нам. Как насчет виски?

— Нет, спасибо, — ответил Эрик. Что-то не нравилось ему в Фестенбурге, хотя он никак не мог определить, что же это. Несмотря на склонность к ожирению и плохую комплекцию, Фестенбург был достаточно дружелюбен и безусловно являлся специалистом в своем деле; последнее только и должно иметь значение, “Но, — размышлял Эрик, наблюдая, как Фестенбург смешивает для себя коктейль, — возможно дело в том, что я не считаю правильным, чтобы кто-то произносил речи за Генерального секретаря. Мне был бы противен всякий, кто бы ни выполнял работу, которой занимается Фестенбург”.

— Пока мы одни, — сказал Фестенбург, окинув комнату взглядом, — я хотел бы предложить что-то, что сможет больше расположить вас ко мне. — Он понимающе усмехнулся, — Я догадываюсь, какие чувства вы сейчас испытываете; я очень чувствителен, доктор, несмотря на мой внешний вид. Предположим, что я предложил одну хитроумную уловку, которая убедила даже вас. Слабый, стареющий и совершенно павший духом ипохондрик, которого вам представили как Генерального секретаря ООН Джино Молинари… — Фестенбург лениво помешал коктейль, наблюдая за Эриком, — является роботом-копией. А крепкая, энергичная фигура, которую вы недавно видели на экране — живой человек. И эта уловка была придумана конечно ни для чего иного, как для того, чтобы навести на ложный след наших дорогих союзников.