– Согласна, – все-таки решила произнести П.

– Как-то даже не просто душно. А прямо тошнотворно.

– Это что ли как у того французского философа?

– Вероятно. Только я не помню, какое у него описывалось время года.

– Не важно. Его ведь брала тошнота внутренняя. А тебя, видимо, доконали высокая влажность и пиво с вискарем. Если честно, никогда не могла понять, почему это произведение считается таким неимоверно крутым. Чувака ни с того, ни с сего перестал видеть смысл в жизни и периодически страдает от панических атак. И всю книгу бродит по городу и занимается самоанализом. Из совершенно обыденную историю сделали мировой вехой. Я с таким тошнотворным настроением просыпаюсь через день, но не бросаюсь же сразу писывать экзистенциальный роман.

– А песню?

– Хм, ну может быть. Только все равно, как по мне, это – не лучшая тема. Культивирование образа отчужденного странника в мире плоских людей. Я такой один непохожий, никто не может меня понять. Бла-бла-бла. Лучше оставить это для подростков в черном… Все равно мы все похожи. И считать, что ты лучше или хуже других, только потому что тебе так подумалось – полнейших идиотизм.

Видно, было как ее зацепила эта тема. От ее умиротворенной сонливости не осталось и следа. Хотя четкость произносимых слов оставляла желать лучшего, но запал был неиссякаем: «А так и правда душно. Потею как сволочь. Фу. У тебя есть душ дома?»

– Конечно.

– Отлично. Еще бы выцепить где пару холодного пива, и я буду самой довольной девочкой в мире!

– Думаешь, это хорошая идея?

– Других у меня не бывает, – бросила она безразлично и полезла копаться в сумку в поисках пачки сигарет.

– Хорошо, Ваше величество. Будет исполнено.

Мы заглянули в ближайший подвальный магазинчик, где взяли несколько банок пива и еще какой-то ерунды перекусить, несмотря на то, что П. держалась на ногах из последних сил.

Героически преодолевая изнуренность, мы-таки добрались до моей квартиры. П. скинула ботинки и сразу отправилась на кухню. В помещении было не лучше, потому ничего не оставалось, как усесться у открытого окна, достать маленький вентилятор и открыть пиво.

Наша беседа, как и ожидалось, была не особенно захватывающей. П. лениво потягивала по глотку, отвечала односложно, убаюкивающе растягивала слова, глаза ее закрывались. Ну а я лишь смиренно наблюдал за этой безмятежной картиной. Спустя где-то полчаса, когда она сигаретой случайно прижгла себе запястье во время неконтролируемого сладкого зевка, она очнулась и решительно направилась в ванную. Я остался на своем месте. Из ванны послышался шум воды, потом какой-то грохот и ругательства. «Все нормально?» – спросил я через дверь. «Угу, просто адски неудобно тут все стоит» – ответила мне П. Я вернулся на месте, рассудив, что для полного наполнения ванны водой необходимо где-то минут десять, так что до этого времени она вряд ли успеет утонуть.

Пока она принимала душ, на улице заморосил легкий приятный дождь. С улицы потянула такой желанной прохладой и общее самочувствие улучшилось. Получившийся стереоэффект от розового шума воды с двух сторон заглушил назойливую музыку внутри черепной коробки. А редкие капли дождя, которые долетали до меня из открытого окна приносили игривость в этот томительный поздний вечер. Так я и сидел перед открытым окном, наслаждаясь и впитывая кожей всю прохладу, неожиданно дарованную свыше.

Шум воды внутри квартиры прекратился, послушались звуки движений. Еще немного возни. Распахнулась дверь, и совершенно нагая П. в темноте направилась прямиком ко мне в комнату. Идти за ней я не решился, и лишь проверил, что она успела снести в ванной комнате. Потом вернулся на свое место на кухне. Благо, алкоголь и сигареты еще оставались.

Даже сейчас помню это завораживающий в своем успокоении, отрешенности и полноценности состояние. Настроение прекрасной созерцательности. Нечасто получается его поймать. Но чтобы это сделать, достаточно на секунды перестать куда бежать, к чему-то стремиться, оставить без внимания свербящее чувство неудовлетворенности. Изолироваться от всех людей, факторов и желаний. Нет чувства голода, нет сонливости, нет похоти, нет жажды, нет усталости, нет зависти, нет любопытства, нет ненависти, нет презрения, нет любви, нет ничего. Просто сидеть возле открытого окна, вдыхать наконец-то свежий воздух, смотреть на нечастые горящие окна, прислушиваться к ненавязчивому шуму города или дворовых котов, предаваться размышлениям, насущным и не очень, изредка ухмыляясь своим умозаключениям, курить, подперев подбородок рукой, а когда горло от пересыхает от сигаретного дыма лениво делать глоток остывшего пива. Будничная мирская нирвана.

Полного просветления я достичь не успел, поскольку пиво и сигареты закончились. Да и усталость все-таки давала о себе знать. Я отправился в комнату и залез под одеяло. П. даже не шелохнулась, тревожить ее мыслей у меня не было.

Я проснулся, когда начинало светать, от бесцеремонных ворочаний П. Увидев, что я открыл глаза, она задорно сказала: «Привет!»

– Привет, – ответил я несколько настороженно

– Как самочувствие?

– У меня то неплохо, в общем. Сама-то как?

– Очень и очень хорошо. Весело вчера было.

– Да уж.

– А почему я голая?

– Ты принимала душ. А потом так сразу направилась в кровать.

– То есть ничего не было?

– Ну была, конечно, идея. Но когда я увидел, как ты задорно похрапываешь в мертвецком состоянии, то идея прошла.

– Ну и хорошо. Признаться, не очень-то я была рада, если бы я проснулась от того, что в меня тыкают черти чем.

– Понимаю.

– Адски хочется есть.

– Остались орешки. И еще есть паста, правда позавчерашняя.

– Сойдет. А есть у тебя во что одеться приличной девушке?