— Лева, Ванька! Немедленно прекратите! Я же все про вас маме и Вере Дмитриевне расскажу! Нашлись герои! Можно подумать, у вас десять жизней!

Не уверена, что эти угрозы, которых брат и друг и в детстве-то почти не боялись, я выкрикнула вслух. Хотя все возможно. В тот момент я вообще плохо понимала, что делаю. Не знаю, успела ли я подняться на ноги или стартовала прямо из положения лежа, но уже через миг я смотрела на чудовище и змееборцев сверху, паря на сияющих крыльях.

Куда подевались ноги и остальное тело, я сказать не могла, да и не пыталась разобраться. Повинуясь первому совершенно инстинктивному побуждению, я едва не рванула куда-нибудь прочь от этого гиблого места. Потом увидела цепляющегося за жесткую чешую Ивана и не оставляющего попыток ослепить чудовище Леву, вспомнила, зачем, собственно, мне понадобились способности летуна, и спикировала на змея.

— Ребята, держитесь, я сейчас! — кажется, вместо этих слов у меня получился только птичий клекот.

Впрочем, идти сразу на таран я сочла все-таки неразумным и потому вилась вокруг, ограничивая чудовищу возможности для маневра. Я не знаю, откуда у меня взялись эти навыки высшего пилотажа, а у половины фигур, которые я выполняла в воздухе, я не могла вспомнить даже названий. Но я то, сложив крылья, стремительно налетала на чудовище, то, кружась в воздушных фуэте, называемых, кажется, бочками или иммельманами, устремлялась прочь, спасаясь от смертельных огненных жерл.

Конечно, наш с Иваном прадедушка служил в авиации, да и бабушка с маминой стороны воевала в полку «Ночные ведьмы». Интересно, почему мы их не встретили в Слави? Может быть, потому, что дедушке даже партбилет не помешал обвенчаться, а бабушка и в боевых вылетах не снимала креста? Но я-то не они. Я никогда легкомоторный самолет или планер пилотировать не пыталась, хотя к любым путешествиям по воздуху относилась с детским восторгом.

Тем временем в схватке наметился перелом. Ваня, цепляясь за чешую, как альпинист за выступы скалы, переполз на спину, Лева сумел закрыть ближайшую к нему голову брезентом. Сурай, Кочемас и другие охотники, видимо, тоже вспомнили, что двум смертям не бывать, а одну они уже как-то пережили, и, воодушевленные неожиданной подмогой, подключились к схватке. Радослав и Доможир с соратниками удерживали сеть, Левины родичи подоспели с кусками березента. Оседлавший змея Иван принял у товарищей концы, затягивая сеть.

— Ату его, ату!

— Так его, супостата! — азартно вопили воины из Ярилина городища, тыкая змея копьями и пытаясь порубить мечами, впрочем, существенного вреда чудовищу не наносившими.

— Вяжите его, ребята! — сурово распоряжался Сурай, вслед за Левой накидывая брезент на еще одну голову. — Видите, он засыпает, как ящерица по осени!

В самом деле, едва магический покров, от которого даже на расстоянии исходил холод, сомкнулся на спине змея, движения чудовища начали замедляться. Он выпустил коров, с завидной резвостью пустившихся наутек, и растерянно замотал головами, пуская густой дым и все еще пытаясь удрать. Однако его опутанные сетью крылья только вяло загребали по земле, круша кустарник. Поднять гигантскую тушу в воздух они уже не могли. Неуклюже перебирая лапами, змей плюхнулся на брюхо, по инерции проехал еще несколько десятков метров, едва не сметя загонщиков с брезентом, и замер. Иван, у которого зуб на зуб не попадал от холода, и с ободранных ладоней ошметками свисла кожа, еще раз проверил, насколько хорошо закреплена сеть, и осторожно спустился на землю.

«Кажется, получилось», — с облегчением подумала я, и в тот же миг крылья перестали меня держать. К счастью, сработавший инстинкт самосохранения не дал мне разбиться. Я плавно спланировала вниз прямиком в Левины объятья, постепенно вспоминая ощущения человеческого тела и наслаждаясь прикосновениями любимого. Спина на этот раз почти не болела.

— Как ты? — нежно отводя от моего лица растрепавшиеся волосы, с тревогой глянул на меня Лева.

Брови и ресницы у него были опалены, на руках пузырились свежие ожоги, но он, как обычно, не жаловался, переживая за меня.

— Да вроде лучше, чем в прошлый раз, — прислушалась я к своим ощущениям, осматривая одежду, которая не только не пострадала, но и во время полета никуда с меня не делась.

— Это потому, что ты полностью обратилась, — пояснил Лева, собирая с моей рубахи и волос перья, совсем не похожие на павлиньи, очень маленькие, но все равно источавшие теплый золотистый свет.

Красноармейцы Сурая и Кочемаса деликатно стояли в сторонке, зато воины из Ярилина городища взирали на меня с суеверным ужасом. Похоже, я им представлялась воплощением какого-то языческого божества. Хотя себя таковым ни разу не считала. Я, конечно, понятия не имела, почему умею оборачиваться жар-птицей и как это вообще работает. Но ведь в Слави случались и не такие чудеса.

К тому же пока существовали проблемы поважнее. И Радослав с Доможиром о них поспешили напомнить.

— Давайте, ребятушки, не тяните! Рубите ему, гаду, головы, пока не очухался! — подступили они к Ивану с Левой, протягивая добрые харалужные клинки.

— Мы бы тоже подсобили, — пояснил за всех воинов Слави Сурай. — Но в наших руках даже мечи из курганов эту каменную чешую, будь она неладна, не берут.

— Да погодите вы рубить! — покачал головой Иван, прислушиваясь к дыханию спящего чудища. — Дайте сначала добыть просяное зернышко. Что если его надо вытащить из глаза именно живого змея?

Забыв о своих ранах, мой брат взирал на рептилию голодным взглядом ученого, получившего возможность прикоснуться к сокровенным тайнам природы. Хотя с точки зрения анатомии и физиологии позвоночных шестиглавый ящер выглядел сущим мутантом, да и вряд ли мог быть соотнесен с каким-либо из описанных видов, его поведение, кинетика, да и сам внешний вид могли помочь при моделировании облика вымерших гигантских рептилий.