Сегодня у тебя из-под носа уводят работу мечты, а завтра ты просыпаешься в другом мире и в чужом теле.
Казалось бы, вот тебе «отправная точка в новую жизнь» — замок, отец-король да титул принцессы. Однако к короне и королевству прилагается обворованная казна, гражданская война и жених-завоеватель, которому ты обещана как гарант покорности.
Смириться? Да черта с два! Всю свою жизнь я желала власти. Но этот мир четко дал понять — путь к истинной власти лежит через страдания. Божества здесь жаждут последователей, последователи жаждут покровительства. Тот, кто будет избран, получит желанную награду, дело за малым — сделать верный выбор.
И этот выбор — за мной!
Содержит нецензурную брань.
1. Глава, в которой все идет не по плану
С точки зрения эволюции, мы совершенно запутались.
Роберт Сапольски.
Этим утром я была готова ко всему. К наводнению, к зомби-апокалипсису, к тому, что вызванное мною такси застрянет колесом в сливном люке посреди вставшей на центральной улице пробке. К тому, что мне придется, сняв любимые «лодочки» и подвернув штанины, идти почти по лодыжку в воде через недовольно гудящую автостраду. Я была готова даже к тому, что мой телефон может внезапно разрядиться, и купила заранее «банку», которая лежала пока невостребованная в моей сумке. Сегодня будет мой день, что бы ни думал про это весь окружающий мир!
Бизнес-план в непромокаемой папке я прижимала к себе правой рукой, столь же крепко держала ремешок висящей на плече сумки левой, попутно вцепившись в ручку зонта. Добравшись до спасительного сухого островка, коим оказался табачный павильон, я зашла внутрь, сложив зонтик, наткнулась на жалостливый взгляд стоявшей за прилавком продавщицы и, получив молчаливое одобрение, разложила свои вещи на свободном столике. За ним было принято стоя глотать растворимый кофе, запивая пирожок за двенадцать рублей, теперь же он стал хранителем моих туфель, на которые я откладывала аж целых два месяца, и того, что обещало мне долгожданное продвижение по службе. Столик не возражал, единовластная управительница рая курильщиков – тоже.
– Может, вам того, кофейку? – Женщина за прилавком решила проявить сочувствие, и сегодня я была даже благодарна ей за это, посчитав добрым знаком.
– Ой, нет, спасибо, мне нельзя… – Сделав очень грустное якобы от этого факта лицо, я подумала, что если уж я выпью местный напиток, который по какому-то недоразумению носил название «кофе», то мне действительно ничего больше будет нельзя. Я достала из сумочки телефон, набрала не глядя заученный номер подруги и, подождав долгие два гудка, услышала заветное «ну я же говорила».
– Ну я же говорила. – Оля, или Оливия Адамиди, как ее именовали некоторые клиенты, конечно, не была никакой потомственной греческой провидицей. Но вот что у нее было не отнять, так это чуйку на разного рода неприятности. Очевидно, именно это (а также диплом психолога, живой ум и бойкий язык) позволило ей стать весьма востребованной в сфере навешивания лапши на уши. Сама Оля, зная мое скептическое отношение ко всей этой магии, не настаивала и не пыталась меня ею заинтересовать, лишь загадочно хмыкая, однако к ее советам я предпочитала прислушиваться. К сегодняшнему дню меня готовила именно она.
– Да-да, я знаю, – обреченно ответила я ей, становясь поочередно на каждой ноге в позу журавля и снимая промокшие капроновые гольфы.
– И где ты? – В трубке послышался выдох: Оля курила длинные, тонкие и темные сигареты, которые делала сама из какого-то заказываемого за тридевять земель табака. Курила одну за одной, не переставая. Я словно наяву ощутила этот тяжелый, терпкий запах, окутывающий мою подругу, будто вуаль, и поморщилась, пытаясь сообразить, куда же я «выгребла». Озвучив предполагаемый адрес, а затем и точный, с которым помогла продавщица, я услышала в трубке задумчивое хмыканье и, кажется, постукивание острых ноготков по столу. А потом заветное «жди» и короткие гудки прерванного звонка.
Тяжело вздохнув, я положила телефон на столик и принялась вытирать бумажными платками ступни, пристроившись на табуретке, которую мне милостиво предложила эта неумолимо приближающаяся в моих глазах к лику святых работница табачного киоска. Промокшие и порвавшиеся за мой путь по автострадному морю гольфы были безжалостно отправлены в мусорку – в сумке у меня было целых две запасные пары. А еще лейкопластырь, бинт, «дорожный» швейный набор, косметичка и даже запасной лифчик, и еще одна белая блузка, если вдруг с моей что-то случится по дороге.
Поджав ноги под себя, я сидела на табуретке в дешевом табачном киоске, смотрела в окно, за которым лил дождь, гудели никуда не едущие машины, и надеялась, что Оля, как всегда, сотворит свое маленькое чудо и сможет сделать так, чтобы я добралась до пункта назначения.
Через пятнадцать минут, когда моя вера в подругу начала чуть-чуть, самую-самую малость, давать трещину, дверь киоска открылась и в него втиснулся здоровенный, облаченный в джинсы и кожаную куртку мужик, похожий на страшный сон любого предпринимателя из девяностых. Из-под тяжелых бровей он окинул меня мрачным, хмурым взглядом, от которого хотелось сильнее вжаться в табуретку, а еще лучше – раствориться в стене. В павильончике, что, оказывается, успел стать для меня весьма уютным и почти родным, сразу стало тесно и словно бы потемнело.
– Давай быстрее, я тут на тротуаре припарковался. – Я не сразу разобралась, что это басовитое ворчание, которое издал новый посетитель «табачки», адресовалось мне, потому мужчина, переступив с ноги на ногу, тяжело вздохнул, посмотрел на продавщицу, которая решила передислоцироваться за кассовый аппарат, и, протянув ко мне свою ручищу, просто сдернул меня с табуретки.
К этому я была не готова.
Истошно заорав, я со всей силы колошматила его свободной рукой, а когда этот бугай вдруг закинул меня на плечо, впилась зубами в единственное, что было мне доступно – в его ухо. Мужик взвыл, нецензурно выругавшись, и стряхнул меня обратно на табуретку.