— Скажи мне, что ты в порядке, — голос Орвара звучал непривычно глухо.

— Да. — Хильд опустила глаза и только сейчас заметила, что ее свитер покрыт алыми брызгами. — Это не моя кровь. Они… — Она зарычала и бросилась вслед исчезнувшим чужакам, — … ранили Гарма… собаченьку нашу. Я их убью!

— Нет. — Сильная рука ухватила ее за одежду и потянула назад. — Ты останешься здесь.

— Тогда ты убей их! — Хильд развернулась к мужу, прожигая его расширенными зрачками. — Спусти с них шкуру и пусти голыми в их Африку! Иди!

Орвар прошел немного вперед, присел, поднял щепотку земли и понюхал:

— Никуда они не денутся. Туман их не выпустит, след есть, да еще с кровью. Возьму пару ульфхеттаров и затравим их.

Хильд перевела взгляд с него на смутно темнеющие в тумане стволы деревьев, затем вздохнула и вытерла клинок о сгиб локтя.

— Ясно. Гарма надо отнести к ветеринару.

Орвар кое-как перевязал пса своей майкой, поднял на руки и понес. Жена шла за ним, отставая на пару шагов, чтобы прикрыть со спины, и не видела, как он улыбается. Надо же, «Сними шкуру, пусти голыми в Африку». И это говорила та самая женщина, которая не могла смириться с мыслью, что он убил предателя и нидинга (1). А теперь она жаждала крови, потому что чужаки ранили собаку. Вот и разбери-пойми этих женщин.

Фрейя, кстати, вела себя точно так же. Раненого пса уложили в ногах хозяйской кровати, ничуть не заботясь, что он запачкает кровью дорогое покрывало, осмотрели, зашили, а потом поставили капельницу. Гарм лежал, прикрыв глаза, то ли от боли, то ли от удовольствия, потому что Лиза с Лоттой чесали его за ушами в четыре руки.

Девчонки вообще ходили за Хильд по пятам, как два утенка, и Орвар уже не в первый раз подумал, что мысль об удочерении сироток была не такой уж и вздорной. Дом в Мальме большой, места хватит всем, почему бы и нет? И Хильд будет при деле. И времени на всякие глупые мысли, вроде побегов, у нее не останется. И девочки, кстати, помогут, когда жене придет время нянчить нового Хорфагера. Почему-то Орвар не сомневался, что первым у них будет мальчик.

— Что ухмыляешься? — Спросил шедший рядом Хокон.

В противовес Орвару он был суров и строг. В общем, понять конунга было можно: вся его широкая кровать в настоящее время была занята собаками, детьми и женщинами, так что неудивительно, что он решил пойти на охоту вместе с зятем, все равно деваться было некуда. Заодно и разомнусь, сказал он.

От притоптанной в месте боя земли кровавый след вел в сторону Священной рощи. Тонкая линия сначала превратилась в цепочку редких капель, затем исчезла совсем, но запах никуда не делся. Резкий, неприятный, чужой. Орвар время от времени фыркал, растирал в пальцах подмерзшую землю, даже пробовал ее на язык, но ни разу не сбился.

Он чувствовал, они уже близко. Тело словно звенело от предвкушения и дрожало, как натянутая струна. Рот наполнился вкусом железа.

— Вот они, — конунг вытянул из-за спины Меч, по лезвию которого уже пробегали голубые искры. — Берем живыми. Один (2) давно не получал правильной жертвы.

В смерти мунгики утратили свой звериный облик. Сейчас на ветви старого дуба висели два тела, больше похожих на марионетки, чем даже на людей.

— Никогда не понимал, почему эту предсмертную дрожь люди называли Танцем смерти. — Произнес глубокий спокойный голос. Хокон с Орваром одновременно оглянулись и замерли. Они не заметили, когда их стало трое. — Вот танец с мечами, это красиво. А когда под музыку можно потискать пригожую деву, это приятно. А смерть дело серьезное, тут не до плясок.

Стоявший у них за спиной мужчина был чуть выше Орвара и равен ростом Хокону. В Свитьоде высокие мужчины не были редкостью даже среди людей, так что единственное, что могло обратить на себя внимание — это закрытый черной повязкой глаз и два необычно крупных ворона, сидящие на плечах мужчины. Эйги не нужно было объяснять, кто стоит перед ними.

— Великий, — склонил голову Хокон.

— Всеотец, — сказал Орвар.

— Вотан, — ответил мужчина. — Вы можете звать меня Вотан… — И добавил уже совсем не торжественно, — учитывая, сколько мы с вами водки выпили.

— Не так уж и много, — пробормотал Орвар и ухмыльнулся.

— Предлагаешь добавить? — Поинтересовался Вотан. — Только всякую дрянь с заспиртованными гадами не предлагай.

— Ни в коем случае, — ужаснулся Орвар. — Здесь варят такое пиво… по старинным рецептам. И водка отличная, на местной-то воде.

— Правильно, — согласился Вотан. — Пиво без водки — деньги на ветер.

— Каррр, — с видом знатока согласился один из воронов.

— Тогда добро пожаловать…

Вотан поднял руку, и Хокон замолчал на полуслове.

— Думается мне, твоей хозяйке сейчас не до гостей, хотя фрикадельки у нее были хороши. Пойдемте-ка в «Лев и Корону».

1. Нидинг — трус

2. Один — верховный бог в скандинавской мифологии, Великий и Всеотец его титулы

Фрейя выключила телевизор и бросила пульт на подушку.

— Видеть это уже не могу. Такое впечатление, что после нашего ухода из Мальме, город проваливается в черную дыру.

Что правда, то правда — новости не радовали. Последний репортаж был посвящен распространению наркотиков в школах. Еще несколько месяцев назад Хильд и поверить не могла, что такое происходит наяву. Преступники заправляли конфеты наркотиками и раздавали их детям. Пушеры, не скрываясь, дежурили у школьных ворот и нагло ухмылялись в лицо возмущенным родителям. Даже Хильд, мало знавшая о жизни темного подбрюшья больших городов, чувствовала, что жизнь людей меняется стремительно и не в лучшую сторону.