Германское сопротивление отказывалось иметь дело с предателями из Тауреда, но и с Клеменцией в контакты не вступало. Странный, но по-своему логичный нейтралитет. Германию освободят сами немцы.

Пейпер, отхлебнув из своей чашки, покосился на лежавшую на кухонном столе пачку сигарет «Ramses».

– Курите, господин Пейпер, – вздохнула Соль. – Баронесса Ингрид считает, что так лучше думается. Может, и правда?

Гость взял сигареты, повертел пачку в крепких длинных пальцах.

– Слушай, давно хотел узнать… У вас на Клеменции это в самом деле серьезно? Рыцари, бароны, аристократия, феодальные порядки?

Соль усмехнулась.

– В самом ли деле мы живем в Средневековье? Господин Пейпер! Мои предки покинули Землю, чтобы остаться свободными. У нас никогда не было ни рабства, ни крепостного права. «Аристократия» по-гречески – «власть лучших». Они, самые лучшие, и правят.

Харальд Пейпер задумался на миг, затем резко мотнул головой.

– Не верю! Так не бывает.

– У нас – бывает, – твердо, без улыбки, ответила дева Соланж. – Хотите, расскажу?

– Папа, смотри, что здесь написано! «Видимый мир – это Ад, и он будет непременно уничтожен. Но все души человеческие окажутся тогда в раю, и в небесах будет столько же счастья для одной души, сколько и для другой; все будут спасены, и каждая душа будет любить другую». Значит, мир должен погибнуть, иначе не настанет Рай?

– Это сказал великий учитель Пейре Отье шесть веков назад [41] . Многие соблазнились, посчитали нас, «чистых», самоубийцами. Они ошибались, Рай – не смерть, а бессмертие в бесконечном просторе Вселенной. Сейчас наши ученые знают, как такого достичь. Кое-кто предлагает поделиться этой великой тайной с землянами, но, думаю, еще рано. Они испугаются.

Ингрид они все-таки разбудили, хотя оба старались говорить как можно тише, а Пейпер под конец вообще перешел на шепот. Не помогло. Сначала послышался шум воды в ванной, а потом баронесса возникла в дверях. Синий китайский халат, полотенце на плече. Харальд резко вскочил, и Соль сообразила, что стульев в маленькой кухоньке всего два. Хотела встать, но Ингрид, заметив, только рукой махнула.

– Постою! Где мои сигареты?

Щелкнула зажигалкой, затянулась.

– И кто кого завербовал?

– Мы не вербовались! – возмутилась Соль. – Я господину Пейперу про Клеменцию рассказывала. Но вы, господин Пейпер, кажется, мне не верите.

Начальник штаба Германского сопротивления пожал плечами.

– Отчего же? Тебе так объяснили, а ты попыталась объяснить мне. Сказать, на что это очень похоже? Или лучше я кофе еще заварю?

– Кофе завари, – поморщилась баронесса, – А говорить ничего не надо, девочку обидишь.

Соль вспомнила много раз слышанную притчу. «Вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали…»

– Говорите, господин Пейпер!

Тот тоже взял сигарету, взглянул неуверенно.

– Я мог тебя, конечно, неправильно понять… Но то, что ты рассказала, очень похоже на Рейх. Только не настоящий, а тот, о котором любил распространяться покойный доктор Геббельс. Все как в фильмах Лени Рифеншталь – солнце, ясное небо, стройные колонны, белозубые улыбки. Только вместо евреев у вас «нечистые». А поскольку на Земле народ не знает, в чем его счастье, вы посылаете сюда агентуру и оружие.

Она хотела возмутиться, но вспомнила о «Хранилище». Нет, лучше не спорить. Земляне, даже самые умные, меряют мир по себе.

– Хватит! – отрезала баронесса. – Давайте о наших делах. Соланж хочет узнать, что случилось с ее соотечественниками в Рейхе. Ей сказали, что они арестованы. Если это так, то почему? По какому обвинению?

Харальд Пейпер кивнул.

– Постараюсь. Проблема в том, что сегодняшняя Германия очень похожа на ту, что была тысячу лет назад. Император, герцоги, распри между ними. За сотрудничество с Клеменцией всегда выступал Геринг, а вот Гиммлер был против. Два года назад моего бывшего шефа крепко прижали, однако он справился. Эти аресты – удар не по инопланетянам, а по Борову и тем, кто его поддерживает. Вы думаете, ультиматум Тауреда появился на свет случайно? А насчет того, что Гитлер испугался… Фюрер, конечно, человек – пугается, закатывает истерики, грызет ковры. Но все это делает очень и очень вовремя и к месту. Потому он и фюрер.

– Есть еще одна причина, – негромко проговорила Ингрид. – Не исключено, что в ближайшее время начнется большая война. Сначала Россия и Польша, а затем, возможно, и Рейх. Карты уже сброшены, и в этом раскладе Клеменция лишняя.

– Погодите! – взмолилась Соль. – Ничего не понимаю, ничего! Война, Геринг, Гиммлер… Мы-то тут причем? Мы только исследователи…

Не договорила, вновь вспомнив «Хранилище» и то, что спрятано на нижнем ярусе. Встала, провела ладонью по лицу. Начальник штаба Германского сопротивления прав. Сюда прислали ребенка. Ребенок сейчас расплачется от обиды и бессилия.

«Бьет барабан, красотки смотрят вслед, в душе весна, солдату двадцать лет. Позвякивает фляжка на боку, и весело шагается полку…»

Да, прислали ребенка, девочку, которая еще не закончила седьмой класс. Почему? Потому что она дочь приора Жеана и знает то, что не положено знать остальным – тем, кто остался на улице Шоффай. У каждого свой приказ, маленький солдат!

– Я не смогу сделать много, – тихо проговорила она. – Но то, что мне поручили, сделаю. А потом сюда прилетят взрослые и все объяснят. И вам, и мне.