Шрифт:
Тем временем Самойлов уже подводил Элизу к входной двери, можно сказать, силой тащил под руку.
— Я сама, сама, — старалась освободиться Элиза. — Как вы разнервничались, теперь я точно уверена — восемнадцатый!
Вероятно, чтобы убедиться, что Элиза не затаилась в подъезде и не станет ночью вскрывать дверь его квартиры и красть заветную чашечку, Самойлов проводил их во двор. Он бережно пожал ладошку Леры и при этом серьезно заметил:
— Надеюсь, что ты забудешь постепенно и безболезненно все, что узнала в моей квартире. Скажу честно, еще я надеюсь больше с тобой не встречаться.
— У вас все выключено, а счетчик крутится, — ответила на это Лера.
— Безобразие, — выпустил руку девочки следователь, ища в лице ее насмешку. — Холодильник всегда включен, — сам не понимая зачем, стал он объяснять.
— Он тогда отключился, я проверяла, — уверенно заявила Лера. — Я осмотрела все розетки. Если родители не захотят искать Антошу, вы мне поможете?
— Нет, — твердо ответил Самойлов. — Ты несовершеннолетняя, но очень уверенная в себе особа. Я старый человек, я хочу покоя.
— Поэтому вы не хотите больше со мной встречаться? — прищурилась Лера.
— Я тебя стесняюсь, — решил свести все к шутке следователь. — Ты заходила в мою неприбранную спальню, а туда последние десять лет не заходила ни одна женщина.
— Ерунда, — ответила на это Лера. — Больше всего мне понравилась кладовка. В ней пахнет французскими духами.
— Исключено, — удержал улыбку Самойлов.
— Пахнет, пахнет! — уверяла девочка, когда ее уводили Маруся и Элиза — под руки с двух сторон. — Духи «Ля Фоли», в переводе — безумие, Элиза, скажи, что это очень дорогие духи!
Наваждение
Для следователя Самойлова это дело закончилось через три дня. Супруги Капустины, сияя счастливыми глазами, пришли в управление и принесли объяснительную, в которой они в подробностях описывали свое «конгруэнтное отношение к желанию биологического отца жить со своим сыном». Самойлов не понял, что означает в данном контексте понятие «конгруэнтность», но Капустины небрежно отмахнулись, уверив следователя, что людям некоторых профессий, а особенно таких, в основе которых лежит исторически устоявшийся принцип вершения судеб, разрешается многое не понимать и даже не тратить на это силы, так необходимые для установления порядка в обществе.
Стараясь не проявлять раздражения, Самойлов предложил Капустиным в его присутствии просто взять ручку и написать на листке бумаги несколько предложений. Что Антон Капустин нашелся и они, родители, не имеют никаких претензий к его скоропалительному отъезду в Германию с биологическим отцом.
— Звучит как-то коряво, — скривилась Валентина Капустина.
— Зато сколько сил, сэкономленных на расшифровке ваших философских опусов, будет теперь отдано на установление порядка, — напирал Самойлов.
— Пиши короткими предложениями — не больше двух сказуемых — и не употребляй деепричастных оборотов, — советовал Валентин Капустин.
— А зачем мы тогда полночи составляли наш меморандум? — возмущалась Валентина, но послушно писала.
Дождавшись подписей обоих Капустиных, Самойлов с облегчением запрятал заявление в стол и предупредил их, что некоторые следственные мероприятия будут все же проведены. В частности, будет расследоваться факт вывоза несовершеннолетнего за границу без соблюдения установленных правил.
— Прошу вас посмотреть на ксерокопию документа, по которому ребенок прошел таможню, — Самойлов достал из знакомой папки лист бумаги.
Капустины примерно склонились над фотографией на затемненной ксерокопии паспорта Корамиса, гражданина США.
— Похож? — спросил Самойлов, когда Капустины растерянно переглянулись.
— Плохая ксера, — пожал плечами Валентин. — Но вообще что-то есть.
— Посмотрите внимательно, — настаивал Самойлов.
— На фотографии дети всегда получаются разными, — отодвинула ксерокопию Валентина. — Вроде похож. Почему вам это важно? Может быть, этот Корамис выезжал по поддельному паспорту?
— Тогда будет расследоваться и факт приобретения им фальшивого документа.
— Зачем все это? — с раздражением спросила Валентина. — Кому это нужно? Кто сделал ксерокопию?
— Бдительный работник таможенного контроля, — объяснил Самойлов. — Не поленился нажать несколько кнопок на компьютере, видно, у него самого есть ребенок и, скорей всего, по разводу он оставлен с матерью. Дело в том, что Корамис въезжал в Россию без ребенка в паспорте. А выезжал — с ребенком.
— И что? — не понял Валентин. — Что это значит?