Все уставились на меня удивленно, и я вылила кофейную гущу на тарелку под напряженными взглядами присутствующих.

– Это, наверно, тоже Гейне, – предположил Байрон. – Текила нашла наш сундук с книгами.

– Ни в коем случае! – возмутился Бирс. – Это не Гейне!

– Вы так хорошо знаете немецкую поэзию? – удивилась Мамавера и внимательно посмотрела на Бирса.

– Что получилось, можно взглянуть? – Лизавета обошла стол и склонилась над моей тарелкой.

Постояла, вздохнула, погладила меня по голове и вернулась на свой стул.

– Что, так плохо? – спросила я.

– Ничего нового, – успокоила меня Лизавета. – Дальнее путешествие, потери, новые связи. Новые связи превышают потери, а слева, видите, гуща бугорком легла, это означает...

– Это горошина от салата осталась, – я расковыряла вилкой бугорок.

– Все-таки у меня в сундуке нет таких стихов, – не может успокоиться Бирс.

– Лилька, пойдем пошепчемся, – попросила мама.

Мы поднялись в комнату, которую я выбрала. Мамавера осмотрелась, потом изучила рисунки в рамках на стенах – шемякинские персонажи «Щелкунчика», тяжко вздохнула у крысиного короля и решила, что лучше ей прилечь.

Это точно – маму развезло. Я укоризненно покачала головой.

– Отличный коньяк, – кивнула она, укладываясь в трех подушках. – Я встречу Новый год в теплом месте. С пальмами и в купальнике. Ты не против? Послезавтра отбываю.

– Надеюсь, не одна?

– Не одна.

– Очень за тебя рада.

– Я тоже за себя рада, а тебе нельзя менять климат в таком положении.

– И не собираюсь, – удивилась я.

– Вот и отлично. Дай-ка мою сумочку. Я привезла твои документы. Медицинскую карту, анализы вчера забрала, результаты УЗИ. Вот свидетельство о рождении, держи, и справка из школы...

– Какая справка?

– Твои оценки за первую четверть десятого класса. Неплохие, кстати, оценки. Дали аттестат о неполном среднем за девятый класс. Что еще тут... Справка о годичных курсах английского, квитанция оплаты за курсы медсестер... А, вот еще, – мама протягивает мне бумажку. – Твои первые десять тысяч. В тринадцать лет, кажется?..

– В двенадцать, – я смотрю на удостоверение победителя в чемпионате компьютерных игр. Лучший геймер. – Зачем оно мне?

– Аттестата нет, никакой бумажки о специальности тоже нет, – мама задумчиво посмотрела в потолок, – пусть хоть что-то будет.

Начинается.

– Спасибо за визит... – я демонстративно подошла к двери.

– Не прогоняй меня, – Мамавера покачала головой. – Я не буду читать нотаций. В школе, кстати, пообщалась с твоими одноклассниками. Или скорей – с одноклассницами.

– И как? Отвела душу? Доходчиво объяснила, что бывает с маленькими девочками и мальчиками, не надевающими презервативы?

– Ты знаешь, не успела. Мерилин твоя сказала, что она тоже бросает школу. Хочет стать порнозвездой. Уже сняли пробы. Так и сказала – сняли пробы!

– Узнаю Мерилин, она всегда любила провокации, – я улыбнулась.

– Там же, в коридоре у кабинета директора, стояла ее мама. Зареванная! Как-то не похоже на провокацию. И я тогда подумала, что ты выбрала не самый экстремальный вариант проживания жизни.

– Проживания... – сажусь к маме на кровать. – Слово-то какое нашла.

– А как ты это назовешь? – Мамавера обвела рукой вокруг себя. – Снимаешь пробы? Вошла в экстрим или выпала в осадок?

Внимательно вглядываюсь в ее лицо. Примавэру, конечно, развезло, но что-то очень уж она несчастна. Беру ее руку и рассматриваю пальцы с безупречным маникюром.

– Ты боялась рожать?

– Я больше боялась не выносить ребенка, – мама осторожно пожала мою кисть, застенчиво предлагая мир и дружбу.

– Зачем ты притащила мне все эти бумажки? Боишься летать?

– Ты ушла, Лилька. Ты стала взрослой и ушла. Это твои документы. Научись держать свое при себе. Паспорт и страховку не потеряла? – сквозь грустное прощание прорезалась забота. – Ты боишься рожать? Это нормально.

– А ты любила отца?

– Как помешанная, – Примавэра закрыла глаза.

– А его родители? В смысле, как они – с тобой, пока не умерли?

– Никак. Жили далеко, виделись пару раз.

– А твои родители?

И тут я неожиданно ощутила мгновенный настороженный взгляд-бросок из-под опущенных век.

– Моим родителям Марк не нравился, мы и не общались. Что-то меня развезло совсем. Кого попросить заварить чаю покрепче? – она встала.

– Подожди, сейчас спустимся, я заварю, как ты любишь. Я не знаю, что делать с ребенком. Как я с ним... и вообще...