— О нет, не думаете же вы, что мой папа замешан в делах мафии?!

— Бонелли — деловой партнер вашего отца — является капо Тусона, — сухо произнес Болан.

Она выглядела потрясенной.

— К-капо?

— Капо мафиозо. Местный крестный отец, с которым ваш отец сотрудничает уже долгие годы.

— Я слышала кое-какие истории, — ответила она. На ее щеки понемногу начал возвращаться румянец. — Я им не верю. Но, предположим, мистер Бонелли действительно... как вы говорите. Мой отец — бизнесмен. Ему нужны... связи.

— Кое-кого из тех, с кем он был связан, вы повстречали сегодня утром.

— Но зачем мистеру Бонелли причинять вред моему отцу?

— А вот это вопрос по существу. Я приехал в Финикс, чтобы получить на него ответ. Но одно я знаю точно. Те парни были профессионалами, и они в городе не одни такие. Их дружки будут искать вашего отца, если уже не нашли.

— Не найдут. Когда мой отец не хочет, чтобы его беспокоили... ну, его просто нигде не могут найти, и все.

Она слегка ссутулилась, произнося эти слова, и Болан понял со всей определенностью, что Шарон Кауфман действительно слышала «кое-какие истории» про своего отца. И задумывалась, без сомнения, о каких-то странных ситуациях, возникающих время от времени, и о странной реакции на них, о странном поведении отца и его сомнительных визитеров, о ночных телефонных звонках и приглушенных голосах...

Да, Шарон Кауфман знала или догадывалась, а вероятнее всего, боялась, не желая знать правду о «деловых контактах» своего отца.

Она заговорила после долгой паузы:

— Вы правду сказали? Насчет того, что я могу идти?

— Когда пожелаете. Я не вербую гражданских лиц.

— Но вы, наверное, хотите, чтобы я вам помогла?

— Мне нечего вам предложить взамен, Шарон.

— А жизнь моего отца? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я не даю обещаний, которых не смогу сдержать, — холодно ответил он. Затем добавил, но уже чуть мягче: — Я в Финиксе отнюдь не из-за вашего отца. Однако учтите: если бы я хотел его смерти, я бы немедленно уехал из Финикса, предоставив «друзьям» вашего папеньки полную свободу действий. Моя цель — предотвратить, насколько это возможно, уличную войну и не дать какой-нибудь части мафии прибрать всю власть к рукам. И я буду добиваться своей цели любыми необходимыми средствами. Честно предупреждаю.

Шарон Кауфман обдумывала его слова в течение нескольких долгих мгновений, потом пристально поглядела на Болана.

— Хорошо, — сказала она ровным тоном. — Постараюсь вам помочь — до определенного предела. Я не хочу подвергать опасности своего отца!

— Отлично. Мы понимаем друг друга, — ответил Болан.

Но он хорошо знал, что это не так.

Шарон Кауфман сосредоточилась, мысленно прикидывая, что может позволить себе рассказать этому гиганту в черном. Она все еще была напугана его словами и мрачным видом, да к тому же не вполне оправилась от шока, вызванного утренними событиями. Однако она чувствовала теплые нотки в его голосе и улавливала проблески сердечности в ледяных глазах. В конце концов она начала говорить — медленно, запинаясь, тщательно взвешивая слова, чтобы представить сказанное в нужном свете.

— Примерно за час до того, как появились эти люди, моему отцу позвонил Айк Руби.

— Я знаю Руби, — сказал Болан. — Продолжайте.

Шарон запнулась, внезапно сбитая с толку, — она никак не могла понять, что же знает этот великан и без нее. Какое-то время она собиралась с мыслями, прежде чем продолжить.

— Звонок, по-видимому, был очень важным. Мой отец вел себя, словно был не то что рассержен, а... расстроен.

Болан нетерпеливо подсказал:

— И он отправился на встречу с Руби.

— Я... я не знаю. Честно. Может быть, и так, но мне он сказал только, что должен ненадолго выйти по делам. — Она поколебалась и добавила: — Мой отец и Айк — партнеры по бизнесу. Возможно, они договорились встретиться в папином офисе... если они вообще договаривались о встрече. Я просто не знаю, куда он отправился.

Интонации человека в черном снова стали ледяными:

— Хорошо. Где мне вас высадить?

Девушка запаниковала, не готовая к столь решительному повороту.

— Я ... но... что?..

— Я вам верю. Мы поговорили и были друг с другом честны и откровенны. Вот и давайте закончим на этой ноте.

— Но ничего еще не закончено, да? — робко пробормотала она. И чуть слышно добавила: — Для моего отца.

— Боюсь, нет, — мягко ответил Болан.

Смысл этих слов до нее дошел сразу. С неожиданной энергией она запротестовала:

— Вы все не так поняли. Мой отец — порядочный человек. У него есть деловые враги, политические противники... но все остальное это... это совершенная неправда!

— Где мне вас высадить? — спросил он.

— Айк Руби был мне как второй отец! Я, сколько себя помню, всегда звала его «дядя Айк». — Ей показалось, что в стальных глазах собеседника мелькнула искорка сочувственного понимания, и жалобно продолжила: — Пожалуйста. Я чувствую, что вы... порядочный человек. Стоило спасать меня из огня, чтобы бросить в полымя!..

Он тяжело вздохнул:

— Я никуда вас не бросаю. Все, что мне нужно от Кауфмана и Руби, — это правда. И я не смогу ее добиться, если не отыщу их, верно?