Террин кашлянул.

— Вы же приказали сопровождать ее и приглядывать за ней вечером?

Глаза Фендреля вспыхнули.

— Не бросай в меня мои слова, малец. Я сказал следить за ней, а не виться вокруг нее, как влюбленный дурак.

Кусок льда скользнул по спине Террина. Он выпрямился сильнее.

— Я прослежу, чтобы ее убрали из района, — продолжил Фендрель. — Я положу конец глупому состязанию. Но пока что избегай ее. Любой ценой. Хватит этого, — он взмахнул рукой с яростью, — что бы ни было между вами. Ты должен помнить, кто ты, куда идешь. Ты должен помнить мои планы на тебя. Я не хочу, чтобы тебя притащили к Совету, обвиняя в том, что ты спал со своей сестрой по охоте. Они потребуют твою голову за это, и никакая сила в этом мире не спасет тебя, ни тело, ни душу.

Террин смотрел на ближайший портрет — королеву Лерону с младенцем на коленях. Ее холодные голубые глаза будто отражали глаза Террина.

— Ну? — Фендрель встал перед Террином, мешая видеть королеву. — Что скажешь?

Террин вдохнул, а потом заговорил. Ему нужно было знать.

— Кто она?

Ноздри Фендреля раздувались, свет тени сверкал в его глазах.

— Кто она? — спросил Террин. — Вы знаете ее. Уже встречали. Но я не пойму, как, почему, когда или где. Я знал вас, сколько себя помню, Фендрель. Я служил рядом с вами почти всю жизнь, но я не знаю, как вы с ней связаны.

— Не важно, — резко сказал Фендрель.

— Важно, — Террин сжал левое запястье, чтобы сдержать пыл. — Потому что, как по мне, Айлет, венатрикс ди Фероса, дважды спасла будущую королеву Перриньона от ведьмы. Той ведьмы, что не давалась вам. Она доказала, что верна Ордену, бросилась в пасть смерти ради тех, кому служит. И не только в этот раз, Фендрель. Я видел, как она делает это снова и снова.

Фендрель отвернулся, опустил плечи. Опасная аура доносилась от его духа, Террин замер от ее силы. Но Террин злился, потому и продолжил:

— Она лучше всех обучена? Вряд ли. Но она больше всех посвящена защите района, я таких не встречал. Сам Святой Эвандер не нашел бы изъяна в ее смелости, пыле, но вы, Фендрель, смотрите на нее, как на какого-то дьявола. И почему? Потому что она стоит на моем пути? — Террин встал перед Фендрелем, пытаясь заставить его посмотреть ему в глаза. — Вы такого плохого мнения обо мне?

Фендрель не отвернулся, но не смотрел на Террина.

— Вы так плохо думаете о моих способностях? — настаивал Террин с гневом в низком голосе. — Сомневаетесь, что я докажу Герарду, что достоин Водехрана? Сомневаетесь, что я смогу получить Милисендис? А я вот тоже сомневаюсь. Потому что я не могу бросаться на охоту даже с половиной пыла, какой вижу в венатрикс Айлет!

— Пылкая речь для тебя, — буркнул Фендрель. Но в его голосе было что-то странное. Не гнев, который Террин ощущал до этого. Что-то еще. Какая-то сильная эмоция, в которой не было смысла. Будто… печаль. Это тревожило Террина, он отпрянул на шаг и скрестил руки, защищаясь.

Фендрель вздохнул и потер лицо.

— Я знал однажды венатрикс, — сказал он, — которая билась так яростно, как ты описал. Она отдала бы жизнь легко ради другого. Но такая страсть… опасна, Террин. Она может привести к падению королевств, если ее не держать в узде.

Террин нахмурился.

— Фендрель, — сказал он, — скажите правду. Кто Айлет, раз вы ее боитесь?

— Я не боюсь ее, — Фендрель вскинул голову, свет тени вспыхнул снова. — Я не буду бояться ее или таких, как она. Я топтал их всех, растопчу и ее. Потому что, Террин, та девушка, существо, с которым ты танцевал…

Он утих. Его глаза расширились. Террин ждал с сердцем в голе слова бывшего наставника, чуть не схватил доминуса за жилетку, чуть не встряхнул его, чтобы кости загремели. Но Фендрель отвернулся, посмотрел на галерею.

— Слышишь? — сказал он.

Террин склонил голову. Он ничего не слышал смертными ушами. Но он осторожно дотянулся до тени под Подавлением, получил восприятие тени и стал слушать.

Крик. Женский крик. И Террин узнал голос.

— Фейлин, — выдохнул он.

Он бросился первым, Фендрель — сразу за ним. Они побежали по галерее, вырвались в зал с гирляндами, а потом за двери в ночь. Еще крик ударил по ним.

А потом Герард закричал:

— Прочь от меня!

— Ты не видишь меня? Не узнаешь? Скажи мое имя! Скажи, любимый!

Террин чуть не свалился со ступеней к озеру, и только ладонь Фендреля на его локте не дала ему улететь в воду. Они проехали по камням, повернулись и увидели сцену.

Лизель была грудой юбок у ног Герарда, рвала себе волосы, рвала лицо, и кровь текла из длинных порезов, пачкала ее ногти.

— Это я, Герард! Я! Я вернулась к тебе. Ты знаешь, как я страдала, чтобы снова быть с тобой? Ты знаешь, какие ужасы я видела?

— Ты не можешь быть ею, — ответил Герард. Ее ладонь поймала его, и он отчаянно пытался вырваться. — Она мертва. Она в Прибежище.