И вот я так сидел на стуле в комнате у моих родственников и боролся сам с собой где-то там внутри. Рациональное билось с эмоциональным, оптимист гнулся под натиском превосходящего по числу пессимистического войска, а озлобленность и обида водрузили гордо реющий флаг на останках моего самообладания.

– Да, ну тебя к черту, – сказал я в сердцах лежавшему на столе телефону, чем подытожил наш разговор с Сергеем. И стало легче…

В это время с работы пришли Леша и Оля. Нельзя сказать, что встреча была уж очень радостной, но, тем не менее, я себя поймал на том, что мне приятно было их видеть, да и их реакция была, пожалуй, самой теплой за весь этот бесконечный зимний день в этом безразмерном, бесчувственном городе. Мы сели ужинать, а затем плавно перешли к торту с вином. Я вручил сувениры, мне тоже подарили что-то, что срочно было найдено в квартире и что, скорее всего, уже было кому-то из них подарено при схожих обстоятельствах. Весь вечер меня расспрашивали и рассказывали сами, но ощущение того, что это не нужно ни им, ни мне, не покидало до самого ухода.

– Как там ваши, как Никита?

– Нормально. Работает.

– Как его сын? В каком он классе?

– Во втором. Пока, вроде, отличник. Справляется.

– А жена Никиты все там же?

– Да, все по-прежнему.

– Как родители?

– Нормально.

– Здоровы?

– Да, вроде. Тьфу-тьфу-тьфу.

– Ну и отлично. Работают еще?

– Работают. Платят мало, но это уже другой вопрос.

– А ты стало быть решил к нам перебраться. Что ж дело хорошее.

– Надеюсь.

В общем, скупые вопросы, односложные ответы. Информация о себе ими была дана в таком же ключе, то есть краткое состояние семьи на текущий момент. Надо честно признаться, что более детального рассказа я и не ждал, мало того, я и не хотел его получать.

Я посмотрел на экран мобильника, было начало десятого, и я спешно засобирался.

– А где ты снимаешь квартиру? – все вышли провожать меня в переднюю, и вопрос был задан как раз в тот момент, когда я завязывал шнурки на ботинках.

Я вытащил листок из внутреннего кармана куртки и зачитал переданный мне риэлтером Светланой адрес. Родственники переглянулись.

– А это где?

Я вкратце обрисовал маршрут, как я его успел запомнить.

– Далековато. А что ближе нельзя было?… Ну, ладно, снял, значит снял., – к этому времени я уже успел одеться, – Ну, ты звони, не теряйся.

– Обязательно.

Я подсел под ремни своих неподъемных сумок, попрощался и отправился к метро. Сильно уставший за этот суматошный день, да еще и нагруженный поклажей, я еле передвигал ноги. В метро я даже умудрился уснуть. На конечной станции меня разбудил какой-то мужчина, тронув меня за плечо, и, увидев что я "в порядке", вышел из уже пустого вагона.

В квартиру я попал уже после одиннадцати: маршрутка долго набирала желающих, потом уже в районе моего нового обитания некоторое время ушло на поиск ближайшего продуктового магазина, чтобы купить хоть что-то перекусить на утро. Войдя в квартиру, я включил свет, поставил сумки на пол, и они заняли весь коридор. Тогда я сбросил ботинки и, не раздеваясь, перетащил баулы в комнату. «Разбирать вещи сегодня не буду. Ну его. Достану только то, что нужно прямо сейчас», – подумал я.

Содержание сумок было вывернуто на кресло и, как оказалось позже, еще долго пролежало примерно в таком состоянии, и только некоторые вещи покидали этот вещевой ком, чтобы затем быть отутюженными и надетыми. Но в тот вечер я считал, что завтра после работы все и разберу. Я вытащил полотенца, умывальные принадлежности, тапочки, достал постельное белье, специально и предусмотрительно привезенное с собой, разложил диван, постелил и пошел купаться. Тапочки, доселе не покидавшие предыдущей моей квартиры в другом городе, уныло зашаркали по линолеуму в направлении ванной. В ванной, когда я повесил полотенце на крючок, меня настигло вдруг какое-то гостиничное чувство: все вокруг совершенно чужое, непривычное, неродное и только какие-то вкрапления твоих вещей – привычной бритвы, зубной щетки, полотенца, в конце концов, – говорят о том, что ты действительно не ошибся дверью, ты зашел именно туда, ведь никто кроме тебя не мог это все оставить здесь ранее. В общем, ощущение своей транзитности и случайности в этом помещении все равно не покидало.

Искупавшись, я вышел из ванной и уже в сотый раз за этот бесконечный день посмотрел на экран своего телефона. Была половина второго. Поставив будильник на телефоне на шесть, я улегся в постель и почувствовал, что ноги буквально гудят, и сон, по идее, должен был мгновенно поймать меня в свои сети. Но, вопреки ожиданиям, я еще долго вертелся, прокручивая в голове документальные кадры прошедшего дня.

Утро застало меня врасплох. Будильник резал ухо специально для таких целей выбранной мелодией, но тело отказывалось вставать, не повинуясь приказам мозга, разрываемого громкими звуками телефона. В итоге, увеличение времени на просыпание, резко сократило его же на утренний туалет, и я носился по квартире, опрокидывая попадающиеся на пути предметы.

В общем, в семь часов я вылетел из квартиры, едва не забыв запереть дверь. Сесть утром на маршрутку, следующую до ближайшей станции метро, оказалось целым искусством, но этим утром мне повезло, и я начал прокладывать свой путь на работу, разрезая своим маршрутом тело огромного мегаполиса пополам, как яблоко. Путь мой занял без малого два часа, и я понял, что мне или вставать нужно чуть раньше, или просыпаться проворнее.

На работе меня встретили тоже прохладно, как будто они до последнего надеялись, что я все-таки не приеду. Вообще, у меня сложилось впечатление, что этот город не располагает к проявлению каких-то теплых эмоций, заинтересованности и поддержки к человеку, особенно, если с ним придется еще не раз встречаться или даже вместе работать. Скорее вас встретят настороженно или безразлично, а что уж вам ближе – выбирайте.