Трудно представить, что в наши дни генералиссимус Сталин не просто жив, а является твоим личным врагом: незаметно двигаясь сквозь толщу времени, он уверенно идёт к своей цели. Но какова она? Перед героем встаёт масса вопросов, главный из которых звучит так: кто я такой? Когда речь идёт о собственной жизни и смерти, любая ошибка может привести к фатальному исходу.
Санкт- Петербург, наше время
Лицо Куратора было пунцового цвета.
Возможно, такой эффект создавали тяжёлые красные шторы, плотно закрывающие единственное окно с видом на город и отбрасывающие на него свою тень.
Он медленно переводил взгляд с моего лица на лицо стоящего рядом Влада и в такт этому движению крошечные капельки пота стекали с его висков на острый бритый подбородок.
Не найдя в наших лицах ничего интересного, Куратор с показным интересом начал рассматривать письменный стол, заваленный бумагами и разноцветными папками, словно намекая на то, что иметь дело с подобными неодушевлёнными предметами ему куда более приятно.
Пауза затягивалась.
Капля на кураторском подбородке увеличивалась в размере и мелко дрожала, грозя сорваться на блестящий паркетный пол в любой момент.
Видимо, всё же решив, что стол ничем не сможет ему помочь, Куратор вздохнул и решительно повернул голову в мою сторону.
Повинуясь одному ей известному планетарному Закону, капля медленно оторвалась от его лица, набрала скорость и высоту и, пролетев несколько метров по довольно замысловатой траектории, приземлилась на папку розового цвета.
Раздавшийся в полной тишине чавкающий звук заставил Куратора вздрогнуть.
Он несколько раз тревожно обернулся, но, так и не поняв, что произошло, вперил в меня свой взгляд, словно пытаясь проникнуть внутрь глаз, устремлённых на него.
Пожалуй, с него станется залезть тебе в черепную коробку и сидеть там, разглядывая каждую извилину.
– У фирмы возникла серьёзная проблема, милые мои, и мы обязаны устранить её самым решительным образом,– его голос прозвучал неожиданно ласково.
Обычно таким тоном заботливая мать интересуется здоровьем ребёнка, получившего ушиб.
Но я не был ушибленным.
А он не был моей матерью.
Я вообще очень давно перестал обращать внимание на интонационные смены в голосе начальства.
Любого начальства.
Все эти фокусы хороши для новичков, не знающих Куратора и подобных ему персонажей.
Я работал в «Системе» достаточно давно и научился принимать бесстрастный вид при любых обстоятельствах.
В этом я ничуть не уступал Куратору, а во всём остальном, чего уж тут скромничать, превосходил.
Поэтому я спокойно скрестил свой взгляд с его взглядом.
Несколько секунд Куратор пристально смотрел в мои глаза, потом почти незаметно моргнул и перевёл взгляд куда-то в сторону.
То- то же!
– А что, собственно, произошло?– мне нравилось злить его, задавая ничего не значащие вопросы.
Попасть в этот кабинет без особой на то причины было нереально, поэтому я понимал, что должен услышать нечто очень важное.
– Что произошло?– Куратор повторно вперил свой пылающий взор в мои глаза.– Сейчас я скажу, что произошло!
Мне стало ясно, что к цвету его лица шторы не имеют никакого отношения.
Куратора переполняла неподдельная ярость.
Низкорослый, лысоватый, он был немногим старше меня.
У него было лицо хищника. Мне оно напоминало смесь грифона и гиены.
Очень часто я думал о том, как мой кулак встретится с его носом и эти мысли вызывали почти физическое удовольствие.
И ещё у него всегда отвратительно пахло изо рта.
Он постоянно жевал ментоловые конфеты, но это не помогало.
Думаю, он медленно гнил изнутри.
В этот раз он немного дольше смотрел в мои глаза, но снова не выдержал и моргнул.
– Сегодня утром в одном из частных пригородных отелей найдено тело известного артиста.
– Очень известного артиста,– добавил он, увидев, что мы никак не отреагировали на его слова.
– Ого!– я заставил себя проявить интерес к разговору и постарался придать лицу самый озабоченный вид.
Левый глаз Куратора несколько раз заметно дёрнулся в нервном тике.
– Третье тело за прошедшие два месяца,– Куратор растягивал слова, придавая им некую сакральную значимость.
– Послушайте,– мне начала надоедать эта игра в кошки-мышки,– в конце концов, артисты такие же люди, как все. Умер и умер. Мир его праху и всё такое. Свято место пусто не бывает.
– Да,– вступил в разговор Влад,– люди смертны. Может быть, он болел или с наркотой перебрал. Мало ли что может случиться с известным человеком?
– Огнестрельное в голову,– тихо пояснил Куратор, глядя поверх его головы,– теперь у него точно ничего болит. И в ближайшее время ему вряд ли будет до наркотиков.