Эта ночь стала для Галки открытием большим, чем полёт человека в космос. Звёзды она видела частенько, и телевизор смотрела, но такого наслаждения как сегодня, в жизни ещё не чувствовала.

И ночь за ночью, радуясь телом и духом, она училась слову – Любовь, под его чутким руководством. Доверяя ему полностью всю себя, до донышка…

Доходило до такой крайности, что казалось и дышать больше не может. А он отпустит, даст дух перевести, по голове ласково погладит и вновь ласкать начинает. До десяти раз за ночь чудо это случалось. Но не уставал он, и дыхание не сбивалось, и чувства не истощались, словно не было им предела.

Через месяц таких ночей, пришёл он к ней с колечком в руке и попросил стать его женой.

Встал на одно колено, руку её в свою взял, а вторую к сердцу прижал…

Колечко то было из странного металла и светилось по ночам как звёздочка на небе. Камушка не было, но приглядевшись, Галка разобрала на нём крошечные буковки неизвестного ей языка.

Да и чего удивляться? Мало в чём разбиралась Галя в этой жизни, а уж в иностранных языках – меньше всего.

Расписали в сельсовете без проволочек. Оба свободные и влюблённые. Вся деревня гудела разговорами, и самогонка лилась рекой.

Ещё месяц прошёл как в тумане от радости любви плотской, но стала замечать она, что под самое утро, под зарю, вылезал он из тёплой постели и шёл к крошечному окошку с видом на лес и смотрел, смотрел вдаль, так пристально, что на голос Галкин не откликался и даже если она его за рукав тянула, от окна не отходил.

Плохого он ей не говорил, но по всему виду, поняла она, что не нравится ему, когда она его беспокоит и с мысли сбивает.

И сдалась Галя, по-бабски – послушно приняла это чудачество.

Ну, какой мужик без изъяна?

Кто пьёт, кто бьёт, а кто ни одного подола не пропускает, а бабы то терпят.... Доля такая.

А тут велико ли горе, в окно мужик смотрит и никому зла не желает.

Но недолго Галя в покое жила. Стала птица чёрная к окну на ветку прилетать и кричать так призывно да противно, что сил терпеть не было. Она хотела в неё камнем бросить, но муж не позволил и пальцем погрозил, мол, негоже живое существо обижать. Но с тех пор новая беда приключилась.

Любить он её стал меньше, а стоило той гадкой птице на дерево сесть, как он из постели выбирался и к окну. Смотрит родимый в даль и словно над полом поднимается. Галка подморгнёт ресницами, вроде – на полу, а стоит отвлечься, опять над полом парит. До полметра доходить стало, головой в потолок того гляди, упрётся.

Но настал тот день, что проспала она. Не заметила, как муж к окну направился. Вскочила с кровати, а его дома – нет.

Накинула Галка праздничную шаль и во двор, едва успела босыми ногами в сапоги резиновые нырнуть и за мужем бежать, а тот уж у леса, между деревьями маячит. Галка за ним, и вроде бы догнала, а он уж вновь на расстоянии приличном, что докричаться невозможно.

Так, до самого вечера бежала за ним Галина, но не догнала. Последний раз видела, как он на холм поднялся, обернулся, и пропал…

Неделю Галя болела. С постели не вставала, на работу не ходила. Даже плакать не могла, до того тошно жить было. Хотела утопиться или повеситься, а потом решила, что и так от тоски помрёт, не стоит насильно на себя руки накладывать, грех на душу брать.

А вот спустя неделю, почувствовала Галя, как внизу живота тяжесть образовалась и тошнить начало. Так с ведром у изголовья и спала. Ни пила, ни ела, а всё одно, выворачивало наизнанку. Истощилась вся до придела. А ещё через неделю под окно галка села и крикнула.

Из последних сил открыла глаза бедная бабонька и взглянула на птицу, а та на женщину. И взгляд у неё был – человеческий, как у мужа пропавшего, ласковый да жалостливый.

От того взгляда, кольцо на пальце пощипывать стало и, ожила Галя.

Встала, поела, за неделю оклемалась и на работу вышла. Так всю беременность птица к её окну прилетала, и женщина уже ждала её как друга, словно птица силу ей давала, печаль из сердца забирала и весточку от мужа приносила. Ведь неспроста же она под окном сидела, как и тогда, когда он зарю встречал. Знать и муж, и птица чем-то связаны были. Это уж Галка давно поняла, хоть и сперва сама себе не верила.

Семь месяцев спустя.

Приближалось время родов. За месяц она в райцентр поехала, там её и оставили. Живот был огромный, синий, с красными прожилками, того гляди – лопнет, но по срокам рожать было не время. Уж это Галя точно знала.

Птица с нею перебралась под больничное окно на старую рябину. Галя про себя малышу колыбельную пела, а галка под окном ей вторила… Красиво у них получалось, если б кто понимал, так заслушался бы.

Днём, птица улетала кормиться, а к ночи возвращалась вновь, на свой пост на рябине.