– Ты? – удивленно воскликнула она, – меня? Зачем?

– Чтоб не увели, – шепнул на ухо Данил и, сразу же приняв независимый вид, повернулся к кому-то, стоящему рядом и начал, что-то ему объяснять, сжав руку Лены так, что она не могла ее даже повернуть, не то, чтобы убежать.

Он не любил ссор, бессмысленных споров и грубых движений, а Лена не любила грубых ругательств и резких наглых действий. Она любила жизнь во всем ее проявлении и он. Данил любил готовить для нее, и она любила готовить для него. Они как зеркальное отражение друг друга, как гармоничное дополнение и в то же время разные противоположности: она нежная, веселая, тонко чувствующая мир отличница, не похожая на отличницу и он, с темным прошлым, уличный хулиган и слишком взрослый, как те, кто побывал на войне.

Дни летели, а за ними недели, скоро заканчивалось яркое лето, и оставались последние по-настоящему жаркие и теплые деньки, когда земля парит, а ветерок еще ласкает, еще нет тех, холодных поцелуев осени, а лето в самом разгаре.

– Ленка, мы поехали сено убирать, будем Ваниным родственникам помогать, поедешь? – спросила Лера.

– О, я не знаю…, а кто еще едет? – с замирающим сердцем спросила она.

– Да никто, ты да я, Ванька и Данька, ну убирать-то все трактор будет, мужчины сено кидать. А мы так, для красоты поедем! Там заливчик такой классный, вода чистая как стекло и холодная, речка ведь горная, – пояснила она, зная страсть сестры к купанию, особенно в чистой и холодной реке. – И природа шикарная, пока они работать будут, мы с тобой еду на костре приготовим, позагораем, поехали? – убеждала она сестру.

– Не знаю, маму надо спросить, – сомневалась Лена.

– Поезжайте, – услышали они мамин голос с веранды, – конечно, помогайте, мы с отцом пока тут нескончаемые вещи разберем, варенье сварю, компотов сделаю, в огороде порядок наведем, а вы, как приедете, так и продолжим уборку в доме, – успокаивала Маргарита Витальевна тревожную душу дочери, желающую успеть многое до отъезда в город.

А Лена тем временем была на седьмом небе от счастья, предстояли целые дни рядом с Данилой, легально, без пряток. И в таких местах, которые очень любила Лена.

На следующий день Данил с Лерой заехали за ней.

– А Ваня где?

– Уже там, со своей теткой составляют план работы и определяют место для травы.

– А, – протянула она.

– Не хотели тебя будить раньше времени, – отозвался Данил, – проснулась, наверное, недавно? Глаза заспанные! – шутил он.

– Я корову доила утром, – гордо произнесла Лена.

– Отличницы еще и коров доить умеют? – сделав круглые глаза, ехидно подметил он.

– Еще и сено косить, – поддакнула ему сестра, – ты не смотри, что она такая нежная на вид, знаешь, сколько всего умеет, расскажи, как тебе не верили городские, что ты деревенская и умеешь коров доить и сено косить, – подначивала она Лену.

– Да ну, – смутилась Лена, услышав похвалу от сестры и увидев восхищение в глазах Данила, – ну было, да прошло, – вспомнив, как ее называли вруньей, посмотрев на ее внешность, белые руки и безупречный маникюр, когда она рассказывала, что умеет доить коров и сено косить.

Для городских жителей деревенские это кто-то вроде инопланетян, которые живут в ужасных условиях, а коров, куриц и прочих домашних тварей чаще всего горожане видят на картинках, молоко на прилавках, разлитое по упаковкам. Первое время в городе, после деревенских забот, Лена чувствовала себя бездельницей. «Ну как тут можно учиться плохо?», – удивлялась она. А потом стала уставать от постоянных разъездов, бурного и бешеного ритма городской суеты.

Приехав на место работы, девчонки пошли обустраивать место для обеда, а мужская половина занялась организацией работы.

– О, какие красивые помощницы приехали! – восхитилась тетя Лариса, родная сестра отцов Вани и Данила. – Леночка, как ты изменилась, похорошела! – сыпала комплиментами она.

– Спасибо! – смущалась Лена.

– Ну, пойдемте, покажу вам наши просторы. Курорт! – и повела их на экскурсию по солнечным тихим местам, в которых поселилось блаженство.

Солнце пекло нещадно и пока работала техника, Лена решила искупаться в тихой заводи, там вода была ледяная и спокойная. Мужчины пытались отговорить девчонок, пугали простудами, воспалением легких, гайморитами, возможно, многие бы отказались их, послушав, но только не Лена. При поддержке сестры она настояла на своем и, взяв купальники и полотенца, Лера и Лена направились в сторону заводи, спрятанной от любопытного взгляда, за которой виднелся песчаный островок, ослепленный солнечным светом. Благодать.

Девчонки переоделись и подошли к воде.

– Холодная, – поморщилась Лерушка, – Может, подождем до вечера? Все теплее будет.

Лена, усмехнувшись, посмотрела на сестру:

– И вечером обязательно искупаемся, после работы, – и побрела по воде вдоль берега, выискивая место поглубже, не замечая, как за ней наблюдают несколько пар глаз, а одна пара, наблюдала с тревогой, готовая по любому сигналу прыгнуть за ней.

Внезапно нырнув, напугав всех, Лена с великим блаженством поплыла к песчаному островку.

– Плыви сюда! – махнув рукой сестре, крикнула она.

И Лерушка, тоже нырнув, проплыла немного под водой, потом перевернулась на спину и, блаженно покачиваясь на воде, растягивая удовольствие, медленно приплыла к солнечному островку. Они лежали на песке, болтали и смеялись, греясь на солнышке.

– Вода-то не такая уж холодная, после наших-то речек! – удивлялась Лерушка. – Видимо я отвыкла от холодной воды, а мы ведь все лето купались в наших горных реках, особенно в Томи, там ведь, помнишь, какая ледяная была!