Гонять, как раньше, мне теперь точно ни к лицу.

Эпилог

Лиля

– Артём! – ору сыну, сложив руки рупором. – Артём, не вздумай снимать шлем!

– Ну, мааам… Мне жарко… – ноет издалека мое сокровище, действительно нелепо выглядящее в одних купальных шортах и громоздком велосипедном шлеме.

– Да ерунда, пусть снимает… – лениво тянет Саша из-под газеты, которой прикрыл от солнца лицо. – Тут же грунтовка, а не асфальт... Пацаны вон все просто так гоняют.

При слове «пацаны» Масюня, которой только на прошлой неделе исполнилось четырнадцать, возмущенно выпрямляется на своем топчане, забывая даже про телефон. Она делает это каждый раз, когда дело касается темы местных мальчиков – с весьма подозрительным постоянством.

– Эти «пацаны» – деревенщина, папа! – заявляет, комично наморщив носик. – Не надо, чтобы Артёмка брал с них пример! Вот завтра они при нем начнут матом ругаться – ты тоже скажешь «ерунда»? А если купаться в озеро полезут, ему тоже с ними можно?!

Я закашливаюсь. Как хорошо, что Саша при ней еще не разу по матушке не выражался! А то он умеет так, что ее нежные ушки в трубочку бы завернулись.

– Можно… – так же лениво, не снимая газеты, отвечает мой муж. – Он плавать умеет.

– А если там водовороты?! А если…

– Тшш… – затыкает он эту тараторку – каким-то волшебным образом, без повышения тона, давая понять, что все, хватит. – Тебе тоже можно, кстати, – спустя пару секунд, подумав, добавляет. – Но под присмотром. Маминым или бабушки.

Масюня краснеет, как спелая малина.

– Еще чего! Больно надо! – и, демонстративно фыркая, вскакивает и топает обратно в дом, который на два летних месяца вот уже который год становился нашим.

Я давлю смешок, вытягиваюсь на топчане и придвигаюсь к мужу.

– И как зовут этого «больно надо»? – шепотом спрашиваюсь, приподнимая газету.

– Вроде как Руслан… блондинчик такой, с угольным загаром… Но я могу ошибаться, – Саша открывает глаза, поворачивается и устраивается на боку, накрывая газетой уже нас обоих. В образовавшемся «домике» уютно и почти темно. А, самое главное, можно поцеловаться, незаметно для глаз окружающих.

Не то, чтобы их было очень много, этих окружающих. В основном, работники дачного комплекса, имеющие право заходить на территорию для стрижки травы и чистки бассейна. И все же, как только мой живот слегка округлился, я почему-то начала стесняться даже их.

– И ты за нее не беспокоишься? – слегка удивляюсь и даже немного обижаюсь за дочь я. – Вот прям совсем? А как же твоя футболка с «дочерью-красавицей», «ружьем», «алиби» и «лопатой»?

О да. Мой высокообразованный муж не устоял перед соблазном купить одну из этих пошленьких футболочек, пугающих окружающих суровостью отца дочки-красавицы.

– Эта футболка для тех, кому исполнилось минимум четырнадцать. Детей пугать нехорошо.

– А что, этому Руслану…

– Тринадцать, – утверждающе кивает он, явно стараясь не улыбаться. – Вряд ли Маша в опасности рядом с таким мачо. Думаю, у него на данный момент в приоритете танчики и прыжки бомбочкой с пирса. И велосипед.

– Танчики и велосипед в приоритете еще кое у кого, – кусаю губы, чтобы тоже не улыбнуться.

– А что прикажешь делать, если жена вдруг превратилась в монашенку? И забыла, что такое супружеский долг до самого утра!

– У нас тонкие стены, – парирую. – И дети спят в соседних комнатах. Какое там до самого утра?

– Раньше тебя это не смущало.

– Раньше у меня не было дочери пубертатного возраста.

– Фу. Какое неприятное слово. Подыщу-ка ему замену...

– Обязательно подыщи. А заодно почитай про смену гормонального фона на ранних сроках беременности.

Мы оба замолкаем, выдохнувшись.

– Как думаешь, кто там? – спустя несколько минут завороженного молчания, я беру его руку и кладу себе на живот.

– Вот уж плевать, – сразу же отвечает он, пользуясь тем, что можно скользнуть рукой по талии и резко придвинуть меня к себе. Я тихонько охаю… и закидываю на него ногу. Возможно, сегодня предложу этому нахалу погулять по нашему частному пляжу при луне. Там точно можно будет не сдерживаться.

Подставляюсь под его поцелуи и закрываю глаза…

– Мааам! Пааап! – возмущенно кричит Масюня с порога. – Как вам не стыдно?!

Я чуть не вскрикиваю – прикусила язык. Хорошо, что только себе!