Ложные схватки. Вот чем они были. Она читала о них. Да.

— Ой, ребёнок скоро родиться ? — спросила Нерея с притворным беспокойством, ее красивое лицо превратилось в нечто уродливое.

Амара встряхнулась.

— Нет.

Этого не может быть. Еще слишком рано. Она не готова. Ребенок тоже никак не мог быть готов.

Нерея направила на нее пистолет, и Амара почувствовала панику, настоящую панику, наполняющую ее организм, тревога ударила её по голове, когда она пыталась бороться с этим и сдерживать все внутри себя. Страх, ярость и огонь смешались внутри нее, так тесно переплетаясь друг с другом, что она даже не могла различить, что есть что.

На первый план вышла защита.

Она должна была защитить ребенка. Ей нужно было защищаться. Амара должна прожить долгую и счастливую жизнь с мужчиной, которого она любила. Она это заслужила.

Но она находилась на втором этаже в комнате, которую никто никогда не посещал, в то время как большинство людей внизу готовились к свадьбе. Амара отступила на шаг, положив руку за спину. Она сделала вид, будто искала подоконник, для поддержки; вместо этого ее пальцы коснулись поверхности ящиков позади нее в поисках оружия, всего, что могло бы ей помочь.

Нерея шагнула ближе один, два, три раза, пока ее пистолет не оказался прямо над животом Амары, всего в сантиметре от нее.

Ее сердце остановилось, прежде чем загреметь в ее груди, прилив адреналина дико разливался в ее венах, все ее тело остро ощущало каждый вдох, который выталкивал её живот все ближе к дулу пистолета. Она старалась не дышать слишком тяжело, и еще одна сильная схватка сильно ударила по ней.

Нет нет нет.

«Борись вместе со мной, малышка», мысленно умоляла она своего будущего ребенка, ее сердце бешено колотилось.

— Мне очень жаль, Амара, — сказала Нерея, ее слова накапливались внутри Амары, пока ее руки не начали дрожать. — У тебя не должно быть всего этого. У тебя ничего не будет. Я не буду жить, зная, что ты счастлива. Я не могу.

Большой палец Нереи нажал на верхнюю часть пистолета, разблокировав его, ее палец сжал курок.

Амара пришла в бешенство внутри, ища позади себя что-то, ее рука наткнулась на небольшую банку с краской.

Еще одна схватка, быстрее, чем предыдущая.

Еще немного, малышка.

— Ты не должна этого делать, Нерея, — убеждала она другую женщину, выигрывая немного времени, пока ее рука поднимала крышку банки.

Амара почувствовала, как сломался ноготь, боль в пальце заставила ее вздрогнуть, которая, к счастью, была замаскирована ещё одной новой схваткой.

Амара ахнула, громко выдыхая, прикрывая живот другой рукой, тыльной стороной касаясь пистолета.

У нее был всего один шанс. Всего один выстрел, и она не могла промахнуться.

Сглотнув, Амара взяла банку с краской одной рукой, развернув ее, чтобы бросить ее в лицо женщины, а другой подтолкнула руку с пистолетом к потолку. Выстрел прозвучал прямо над ее плечом, и Амара почувствовала, как от этого звука у нее хлынула вода, ее сердце бешено колотилось, когда она пробивалась сквозь боль.

Нерея упала, ахнув, свободной рукой пытаясь вытереть глаза. Амара наклонилась, хотя ей и не следовало делать это, выхватила пистолет из руки женщины и повернула его.

А потом выпустила всю обойму в сводную сестру.

Пули опустели.

Кто-то ворвался в комнату.

Амара почувствовала, как ее колени подкосились, когда ее охватила судорога, вся боль, которую она испытывала, обрушилась на нее, ее низкий болевой порог заставил ее зрение затуманиваться красными звездами, которые начали танцевать за ее веками.

Все стало размытым. Она чувствовала, как кто-то поднимает ее, несет, перемещает. Она почувствовала движение машины, а затем запах больницы. Больше всего она ощущала бесконечную боль.

В какой-то момент руки Данте подошли к ее рукам, его голос шептал и выкрикивал слова поддержки. Ее прошиб пот. Свет то появлялся, то исчезал. И это продолжалось и продолжалось, и продолжалось, и продолжалось.

А через несколько часов спустя Темпест Талия Ава Марони появилась на свет с криком громче, чем крик ее матери. Ее потерянная сестра так и не последовала за ней.

Эпилог

Данте

Данте посмотрел на маленькую принцессу-воина в своих руках, на свой маленький шторм, и почувствовал, как что-то сдвинулось внутри него, упало, щелкнуло на месте, плотно заперлось. С именами обеих женщин, которые по-своему защищали своих детей, его матери и Амары, — Темпест была сморщенной, маленькой малышкой, с большой копной темных волосиков и прищуренными глазками, совершенно не похожая на младенцев, которых он видел в СМИ. Он никогда не видел ничего прекраснее.