Ехать в столицу решили на Пимена, потом отложили до после Покрова – в местном храме был в этот день престольный праздник, и батюшка приезжал просить Александра Николаевича непременно почтить сие событие своим присутствием. Граф не мог отказать.

После Покрова неожиданно зарядили дожди, и развезло дороги, и стало понятно, что даже на Казанскую путь вряд ли наладится. Решено было задержаться еще и трогаться по первопутку, и вот как-то дождливым осенним вечером Зоя и Неделин сумерничали в гостиной. Графиня, сказавшись больной, ушла отдыхать, граф должен был вот-вот вернуться от предводителя. В канделябрах горели свечи, создавая в комнате полумрак, в кресле дремала старая нянюшка, призванная защищать репутацию княжны, Жорж что-то тихо наигрывал на пианино, а Зоя стояла напротив, облокотившись об инструмент, и наблюдала за полковником из-под ресниц.

– Зоя Ниловна, – Неделин неожиданно оборвал игру и, подняв голову, посмотрел на княжну. – Зоенька, – имя сорвалось с его губ прежде, чем он успел подумать, что произносит его вслух, и это absolument pas comme il faut (совершенно неприлично (фр.)), а на колено у ног княжны он опустился еще быстрее. – Зоя Ниловна, наверное, я слишком тороплюсь, но вы скоро уедете, и кто знает, будет ли еще возможность объясниться. Я… – он на миг замолчал, словно спазм сдавил горло и мешает говорить, – я… люблю вас, прошу, составьте мое счастье, позвольте просить вашей руки у графа.

Зоя молчала, не в силах вымолвить ни слова. Молчал и полковник. Через пару мгновений ему показалось нелепым стоять на коленях, и он быстро поднялся, а потом, не глядя на все еще молчавшую Зою, тихо произнес:

– Извините за беспокойство, я… я пойду – и, повернувшись через левое плечо, скорым шагом направился к двери.

– Георгий Александрович, – голос Зоеньки зазвенел слезами, – стойте, куда вы? – Она быстро подбежала к полковнику и, остановившись совсем рядом с ним, дотронулась до рукава мундира Неделина. – Вы абсолютно несносны, Жорж, все так неожиданно, – княжна ткнулась головой в его спину, – я… я просто растерялась. А вы – бежать. Не смейте, слышите, не смейте убегать от меня, я не позволю, – Зоя пыталась шутить, чтобы он не понял, насколько она растрогана. Ей было и страшно, и неловко, и радостно одновременно.

Жорж резко повернулся и, наклонившись, взял лицо княжны в свои большие ладони и внимательно посмотрел ей в глаза. Она хотела сперва прикрыть веки, чтобы уйти от его обжигающего взгляда, и не смогла.

– Зоенька, – голос полковника сбивался от переполняющих чувств, – как увидел вас у реки, так только об вас одной и думаю, околдовали вы меня, нет мне жизни без вас. Всегда любить буду и все сделаю, только бы вы были счастливы, – он наклонился еще ниже и слегка прикоснулся губами к ее губам, а она, встав на носочки, потянулась к нему, чтобы быть ближе. Приникла, обнимая за шею и запутавшись пальцами в его кудрявых волосах, а он подхватил, чтоб не упала, и прижал крепче, жадно целуя.

Скрипнула дверь, графиня прижала руки к губам, едва сдержав возглас удивления, а граф осторожно покашлял, возвращая влюбленных из мира грез.

– Алекс, – Неделин ничуть не смутился тому, что хозяева имения застали его в столь пикантный момент, – ты как нельзя более вовремя. Графиня, – он поклонился Ксении, продолжая приобнимать Зою за талию. – Только что я просил Зою Ниловну стать моей женой, и она согласилась. Понимаю, что должен был сначала вас известить, но… не сдержался.

– Я возражать не стану, Георгий Александрович, – первой ответила графиня. – Поздравляю вас обоих.

– Зоенька, Жорж, – граф перевел взгляд с одного на другую, – если честно, я давно этого ждал, потому и отъезд откладывал, поздравляю.

– Алекс, да как вы, – Зоя шутливо погрозила графу пальчиком и засмеялась, а потом счастливым взглядом посмотрела на Неделина, и пока хозяева отвлеклись, распоряжаясь зажечь побольше свечей и подать шампанского, тихо прошептала, – и вас, Жорж я тоже не выдам, и хоть вы так и не просили моей руки, отвечу вам «да», – и радостно засмеялась.

Осознав свою оплошность, полковник мучительно покраснел, снова, как давеча у пианино, встал на одно колено и, достав из кармана старинный перстень с большой жемчужиной в обрамлении каких-то камней помельче, осторожно надел его на палец Зоеньке.

– Это наше фамильное обручальное кольцо, мой отец надевал его моей матери, когда просил ее руки, а когда-нибудь и наш сын наденет его своей невесте, – негромко произнес Жорж и поднялся на ноги, не выпуская руки Зои.

***

Прошло четыре года… В канун Новолетия в Веселом давали бал по случаю наступления не только нового года, но и нового – двадцатого – века.

Проводив гостей, Жорж с Зоей зашли в детскую и с улыбкой остановились у кроватки сына – на Рождество маленькому Алексу исполнилось три года.

– Как же я счастлив, Зоенька, несказанно, неимоверно, просто удивительно счастлив. Спасибо тебе, родная. Порой даже кажется, что такого счастья не бывает, и непременно что-то случится, – Неделин взял своими большими руками маленькие ладони жены и начал осторожно целовать каждый пальчик.

– Что ты, Жорж, как можно, – Зоя ласково посмотрела на мужа. – Начинается новый, двадцатый век, и он будет просто замечательным, а мы будем счастливы всегда, я в это верю. Разве может быть иначе?