Шрифт:
Но мне в этом доме и в обществе бандитов так душно, словно на шее все сильнее затягивается удавка.
– Прости, сыночек, но нет. Запомни на каком моменте в мультфильме ты остановился и досмотрим дома,- я уже оттащила сына ближе к выходу.
Богдан, наконец, отвернул голову от телевизора. Услышав про возвращение домой сын просиял и сам заторопился
– О, это отлично. Я как раз хотел рассказать дедушке, как сам отжимался. Он будет очень гордиться мной...Мамочка, почему ты опять плачешь...
– Сыночек, дедушка теперь всегда будет тобой гордиться... Мы обязательно поедим к нему на кладбище, и ты похвастаешься ему,- сквозь поток слез говорю Богдану.
Нам еще предстоит непростой разговор.
И пусть сыну только шесть, но я не намерена укрывать от него горькую правду. Он любит дедушку и имеет право знать, что его больше нет в нашей жизни.
И в который раз я убеждаюсь, что в нашем жестоком мире нет места справедливости.
Мне жаль, что сыну прийдется это узнать так рано...
Глава 28
Три месяца спустя.
Милена Ксавье.
Я спустилась с третьего этажа своей квартиры.
Пусть и арендованной, но своей.
Жить с мамой и бабушкой было просто невыносимо. И не из-за старушки, которой везде мерещится пыль и грязь, которая начала делать замечания Богдану, что он постоянно разбрасывает игрушки, для которой я недастаточно ухоженна и недостаточно аристократична.
А именно из-за матери. Черствая строгая женщина равнодушно восприняла смерть отца. Ее холодная отрешенность меня угнетала. Когда мама появлялась после работы дома все словно замирало. Становилось серым и безликим.
За годы, которые мы жили отдельно, она превратилась в мрачного диктатора. И если бабушка все время щебетала свои бесконечные упреки. То мать, наоборот, угрюмо и молчаливо вгоняла всех в депрессию.
Может я бы и уехала вообще в любой другой город, или даже страну.
Но я имела неосторожность сразу по приезду снять небольшое помещение под художественную мастерскую. Я была решительно настроена начать жизнь с чистого листа и максимально пустить корни в новом месте.
Французский язык я совершенно не знала. Общалась с немногими знакомыми на английском. И это еще больше усложняло мою жизнь.
Многие мои ученики не знали никакого другого языка, кроме родного. Политика их родителей гласила, что английский язык - свинский, и если к ним во Францию приезжают иностранцы, то пусть они учат их язык.
Жирар Пирентье, владелец помещения, которое я сняла, оказался одним из немногих, кто в совершенстве владел многими языками. И на мое счастье английский он знал в том числе.
Молодой мужчина сразу пошел мне навстречу и дал каникулы на месяц. А потом и вовсе снизил аренду в половину. Хоть я и не просила о такой щедрости.
Жирар часто захаживал в мою мастерскую. Всегда говорил, что просто проходил мимо. Но мне казалось, что мужчина мне симпатизировал.
Пирентье был истинным французом до мозга костей. Высокий и поджарый. С хищными чертами лица. Крупным носом, выпуклыми карими глазами, изогнутыми губами с опущенными уголками. Его короткие вьющиеся волосы были зачесаны набок в современной стрижке.
А одевался он, как стиляга из 90х. Клетчатые пиджаки, терракотовые брюки и, конечно, неизменные шарфы, которых у него было мне кажется больше, чем звезд на небе.
В последнее время Жирар становился все навящевей. Начал приносить мне шоколад, баловал Богдана игрушками и комиксами.
Мне его внимание претило. Я не собиралась заводить отношения с мужчинами в ближайшие лет сто!
После всего пережитого мне вообще казалось, что моя самооценка и доверие к противоположному полу уничтожено на корню.
К тому же я чахла. Засыхала, как роза без воды.
Я скучала по Шамилю...
Мое сердце было навеки занято одним гонористым скакуном. Черным мустангом.
Верзилой, в руках которого я была мелкой хрупкой куклой.
Его навязанной любовницей. Продажной шлюхой.
И от осознания своей никчемности и воспоминаний о предательстве мне становилось противно и млостно.
Я подошла к стеклянной двери своей мастерской. Квартиру я сняла всего в квартале и добиралась пешком за несколько часов до урока. Богдан часто гостил у бабушки. Когда я не могла его оставить, то брала с собой на урок. Сегодня сын закомандовал ехать к бабуле, и я не спорила.