Но становилось лишь хуже.

Мои острые возбужденные соски потерлись об его жесткий пиджак, а в ноздри проникли его ферромоны.

Атмосфера между нами накалялась, как спираль электрочайника. А во мне совсем нет воды. Одна лишь кровь, которая грозилась закипеть с минуты на минуту.

И опытный искуситель все это читал на моем лице. По микромимике угадывал мои сомнения.

– Поцелуй,- приказал Шамиль ошеломляюще низким возбужденным голосом. Он толкнулся бедрами в мой живот, чтоб я уже ментально ощущутила его член в себе.

Шамиль снова доказывал мне свою власть.

Я сильнее сжала зубы. Кулаки. Невольно посмотрела на его губы.

Они были в опасной близости.Манили меня.

Я увязала в Юсупове. Он был со всех сторон. Заполонял мое личное пространство, обволакивал меня своим телом, точно коконом. И не оставлял мне ни единого шанса ускользнуть.Перевести дыхание. Вернуть трезвость мыслей. Он специально давил на меня. Прогибал волю.

Я невольно облизнула губы, не решаясь больше пререкаться, но еще и не в силах преодолеть последнее растояние разделяющее наши лица.

– Мы можем стоять так вечность. Пока ты меня не поцелуешь,- проговорил Шамиль, и я увидела, как уголки его рта снова поползли вверх от кайфа этой ситуации,- Кукла!- добивал он снова меня.

Накал страсти в моих рецепторах становился все выше.

Я сдалась, оправдывая свой поступок безысходностью. Но в глубине души я знала ответ...

Прикоснулась своими губами к гладкой коже его губ. Осторожно, едва дотронувшись к запретному очагу удовольствия, сразу захотела отпрянуть. Снова вжаться в стенку.

Но Юсупов резко накинулся на мой рот. Настырно разомкнул сжатые зубы и протолкнулся наглым сладким языком к моему.

Шамиль до невозможности углубил поцелуй. Словно ел меня большой ложкой. Чуть отступал и снова накидывался.

Нет! Я его не поцеловала! Коснувшись добровольно его губ, я словно нажала на красную спусковую кнопку. Выпустила ядерную ракету. Самонаводящуюся и разрушающую меня до основания.

Забытый вкус его поцелуев заставил трепетать все мышцы. Колени подкашивались от невозможно тяжелого груза возбуждения. В этом вороном коне, черном мустанге, столько секса, что даже в прилюдии мне почудился оргазм.

Между вдохами были слышны наши стоны. И от Шамиля они исходили коротким рыком. А от меня влажными всхлипами.

Мы целовались вечность.

Гладковыбритая кожа мужчины скользила по моей. Слюна смешивалась и языки умело ее передавали друг другу. Поцелуй все не прекращался.

Он сейчас для нас был словно деликатес. Мы пировали. Никак не могли насытиться. Утолить голод.

Мы столько провели ночей друг без друга...

Ведь без еды человек может провести три месяца. Мы свой срок отбыли. Смертельно соскучились друг за другом. Теперь пора было праздновать. Насыщаться запретной страстью.

Шамиль отклонился первый. Отпружинил от стенки рукой.

В его взгляде прослеживался туман и сквозь густой черный смог мерцали звезды.

– Моя кукла!- победно заявил искуситель и демонстративно облизал влажные губы,- С первым заданием ты справилась. Пошли. Попросишь, чтоб я тебя трахнул.

С детства отец холил и лелеял меня. Мне досталась львинная доля любви, предназначенной равнодушной матери. Он баловал меня подарками. Недорогими, но всегда продуманными и нужными.

Не стесняясь зацеловывал щеки, пока я, смеясь, не начинала вырываться и отбиваться от его безграничной нежности. Всегда читал мне перед сном сказки. Долго, не меньше часа.

Я росла с уверенностью, что встречу его достойного преемника. С самооценкой, которая твердила, что я самая красивая, самая умная и самая любимая.

Измена мужа изменила мое восприятие мира. Подкосила все мои понятия. Взрослея, я начинала понимать, что отношение отца это не правило, это скорее исключение.

Восстановив в Сюрене свою уничтоженную самооценку, снова преодолев непроходимые горы комплексов, я воспылала уверенностью, что больше никогда и никому не позволю себя втаптывать в грязь и унижать.

Что я скорее останусь старой девой в обществе десятка воющих котов, чем снова наступлю на грабли под названием "наглые мужики".

И вот, стоя в узком коридоре своей унылой квартирки, и изнемогая от желания преклониться в очередной раз властному и жесткому бандиту, я слышала громкий треск. Это все мои принцыпы расходились по швам. Рвались и гордость, и самооценка, и дерзкая уверенность.

Я трепетала, как березовый лист на тонкой ветке от промозглого осеннего ветра. Норовила сорваться и, подхваченная сильным ураганом страсти, понестись во все тяжкие.