Дом был больше, чем он предполагал, мрачный и угрюмый, с торчащими дымоходами; голые стебли ползучих растений окутывали стены. В юго-западной части дома была веранда с темными пустыми окнами. Чуть дальше, в южной части дома, возвышался портик с колоннами, он, так же как и стены, был увит вьющимися стеблями и казался таким же необжитым и пришедшим в упадок, как и весь дом. Только одно окно светилось в нише на западной стороне, но шторы были так плотно задвинуты, что невозможно было заглянуть внутрь. Гин обошел дом с южной стороны и дошел до гравиевой дорожки, которая вела к центральным воротам. Он все время останавливался и прислушивался, но усадьба, казалось, покоилась во мраке и тишине. Только раз послышался слабый треск, он замер — но это просто птица зашуршала в дубовых ветвях. На этой стороне дома все окна были темными, поэтому он вернулся на западную сторону, к веранде. Густые вьющиеся заросли поднимались к самому окну веранды. Гин подумал, что если он поднимется по стеблям, то сможет встать на узкий желоб, который спускался с крыши веранды и шел под окнами, и попытаться заглянуть внутрь — в щель между шторами. Он сможет гордиться собой, если ему удастся увидеть Лори.

Пригнувшись, Гин быстро перебежал через лужайку к веранде, ненадолго остановился, затем поднялся по четырем деревянным ступеням, стараясь не споткнуться. Мягко ступая и прячась в тени, он прошел в другой конец веранды, к стволу вьющегося растения. Снова прислушался. Ему казалось, что он слышит слабые голоса и звуки музыки. Низкие серые облака закрывали луну, лишь слабый свет проливался на лужайку и освещал заросли кустарника, похожие на волнующееся и шелестящее море. Он оперся на перила и потянулся к стволу, чтобы проверить его прочность. Много лет назад ствол крепко прибили к стене, возможно, он выдержит его вес. Гин ухватился за ствол сначала одной, потом обеими руками. Сухие веточки затрещали, обламываясь, но дерево оказалось достаточно прочным.

С трудом переводя дыхание, Гин поднимался все выше, хватаясь за ветки. На высоте примерно десяти-двенадцати футов, почти на уровне крыши веранды, он замер на мгновение и прислушался. Вдруг раздался низкий грохочущий звук, который можно было принять за рокот идущего на снижение самолета. Гин полез дальше и наконец поднялся достаточно высоко, чтобы встать на желоб В отдельных местах желоб сильно проржавел, но кусок от крыши веранды до окна в нише выглядел довольно сносно. Гин проверил ногой, насколько прочен желоб, а потом, надеясь на удачу, встал на него двумя ногами, всем своим весом в 192 фунта. Освещенное окно теперь находилось в двух-трех футах от него, и он мог отчетливо слышать голоса и звук шагов.

Это случилось сразу же после того, как он ступил на желоб. Раздалось страшное рычание, от которого волосы встали дыбом, и что-то очень сильное и тяжелое подпрыгнуло снизу и сбросило его на землю. Гин поцарапал о ветки руки и лицо и упал в траву, больно ударившись спиной. Потом чудище навалилось на него сверху, пуская слюну, рыча и царапаясь страшными когтями. Гин почувствовал запах зверя и понял, что это не собака. Он закричал в ужасе и дернулся. Рукава его свитера порвались, клыки вонзались ему в плечо, раздирая кожу и плоть.

Гин открыл глаза. Было уже утро. Он лежал на узкой железной кровати в маленькой комнате с обоями в цветочек. Бледный солнечный луч пересекал комнату и освещал шифоньер из орехового дерева; Гин разглядел на нем деревянную фигурку верблюда с седлом и черно-белую фотографию женщины в серебряной рамке, по-видимому бабушки Лори.

Плечо онемело и сильно болело. Гин повернул голову и увидел, что оно тщательно перевязано. На бинте проступили бурые пятна засохшей крови. Он кашлянул и почувствовал, что ребра повреждены тоже.

В течение часа или около того Гин дремал, время от времени просыпаясь. Ему показалось, что он находится под действием какого-то транквилизатора. Во сне его мучили кошмары — бледные дикие твари с огромными когтями. Однажды он даже закричал и проснулся. Около полудня дверь в его комнату открылась. Гин повернул голову, и его затуманенный взгляд остановился на высокой женщине. Сначала он подумал, что это Лори, но потом заметил, что она старше и выглядит более величаво. Она была в сером платье, серебристые волосы тщательно уложены и покрыты усыпанной жемчугом сеткой. Ей было около пятидесяти лет. Для женщины ее возраста у нее была превосходная фигура: большая грудь и тонкая талия. Он неожиданно вспомнил слова Мэгги: «само совершенство». Да, без сомнения, это была мать Лори, миссис Сэмпл.

— Мистер Кейлер, — сказала она с легким французским акцентом, — вы уже проснулись?

Гин кивнул:

— Я чувствую себя отвратительно, у меня пересохло во рту.

Миссис Сэмпл присела на край кровати, держа в руке стакан с минеральной водой. Уверенным жестом она приподняла его голову и дала напиться, потом промокнула салфеткой его губы.

— Вам лучше? — спросила она.

— Да, спасибо.

Миссис Сэмпл рассматривала его с нескрываемым интересом.

— Знаете, вам очень повезло, — сказала она.

— Повезло?! Я едва живой.

— Едва живой все же лучше, чем мертвый, мистер Кейлер. Вам повезло, что вы были недалеко от дома: если бы это произошло подальше, мы бы не успели вас спасти.

— Ваши собаки дрессированные?

Она склонила голову к плечу и слегка нахмурилась, как бы не понимая, о чем он говорит.

— Они же могут убить, разорвать человека на части, — продолжал он.

Она кивнула:

— Да, возможно.

— Возможно?! Я чуть не умер!

Миссис Сэмпл пожала плечами: