Это запросто! Пусть играют дети.

– Я буду Нимфадорой Тонкс! Я уже договорилась, и костюмчик есть, и вообще…

Кире эти самые Тонксы и Поттеры ну ни о чем не говорили. Главное, что это не заразно. Но…

– Борис Викторович, когда и поиграть, как не в молодости?

Лицедейство Аделина Шеллес-Альденская крайне не одобряла. И это было еще одним доводом в пользу Киры.

У ребенка должно быть нормальное детство. В том числе, и общение со сверстниками в неформальной обстановке.

– Анна, вы понимаете, что там может случиться, что угодно?

– Догадываюсь. Но ведь с Кирой могу поехать я?

– Мне еще гувернантки не хватало! – обиделась девочка.

– Я могу поехать не как гувернантка.

– А как кто?

– Как твоя двоюродная сестра, к примеру. Дальняя родственница по материнской линии. Или по отцовской. И Борис Викторович будет спокоен, и тебе, наверное, будет уютнее. Все же лучше, когда есть кому о тебе позаботиться…

С этой точки зрения Кира вопрос не рассматривала.

– Как позаботиться?

– Хотя бы костюм погладить. Или бутерброд приготовить. Скажи, что я возьму на себя часть кухни – и ко мне будут относиться спокойнее.

– Хм…

Кира задумалась.

Соглядатаи ей были не нужны.

Вот кто, скажите мне, кто захочет ехать на косплей со взрослыми на шее!?

Это легче сразу удавиться!

И не оторвешься в свое удовольствие, и всю малину… обкакают.

С другой стороны – это не абы какие взрослые, это Аня. А она почти своя…

За прошедшее время Кира привязалась к Анне.

Они вместе готовили, вместе занимались домашним хозяйством… и Кире неожиданно понравилось.

Уборку делать – нет, это не так интересно. И белье гладить скучно.

А вот организовать работу других людей так, чтобы все было сделано словно само собой, без сбоев, без проблем, без хаоса… Анна распоряжалась, спокойно и деловито, она никого не оскорбляла и не давила авторитетом. Но все делали так, как она хотела. И именно то, что нужно.

Как-то она умела это объяснить…

Оказывается, так тоже можно!

А блюда, которые Анна готовила, словно бы мимоходом?

Сервировка стола?

Борис Викторович пару раз приглашал друзей, так все норовили потом пролезть на кухню – и к кухарке! И все такие невинные…

Точно – хотят увезти!

А знали б они, что это Анна – вообще не выгнать было бы!

– Нюся, ты…

Анна едва заметно улыбнулась краешками губ.

– Я постараюсь не дать тебе наделать…

– Глупостей?

– Нет. Того, о чем ты потом пожалеешь. А глупости – делай, на то и молодость.

– Старушка нашлась!

Кира фыркнула особенно ядовито.

Анна пожала плечами. Простонародный жест, но…

Она – не старуха. Она приговоренная к смерти, разве что с отсрочкой приговора на год. Фактически, она уже умерла.

– Борис Викторович, вы отпустите со мной Киру? Пока у нас есть возможность?

– Пока?

Анна опустила глаза.

– Моего сына скоро должны выписать. Мне придется увольняться. Простите.

– Увольняться? – искренне удивился Борис Викторович. – Почему?

– Вы в курсе моей биографии, – Анна не спрашивала, она утверждала. – Мне не с кем оставить сына, и я не могу забрать его сюда.

Борис Викторович медленно кивнул.

Он явно о чем-то думал.

– Ладно… Кира, иди, собирайся. Анна едет с тобой, скажешь всем, что она – наша родственница. Скажем, двоюродная сестра твоей матери. И – слушаться ее во всем.

– ПАПС!!! Я тебя люблю!!!

Счастливый ребенок (неважно, сколько ей лет, все одно – девочка, малышка) повис на шее у родителя, обляпал его губной помадой – и умчался.

Борис Викторович недовольно потер нос.

– Где Кира взяла этот кошмар?

– Помаду? Мы купили в магазине, – пожала плечами Анна.

– Лиловую?

– Ребенку лучше поиграть в игрушки дома, чем опозориться на людях. Здесь и сейчас она красится из упрямства, но не пожелает быть смешной в глазах друзей. Кира вовсе не глупа, она поняла, что этот цвет ей не к лицу.

– Интересно, кому он может быть к лицу?

Анна пожала плечами.

– Возможно, вампирам?

– Хорошо, что они не… косплеят по Дракуле. Анна, когда выписывают вашего сына?