Кстати, как объяснила Кира – мода эта пошла потому, что Библия писалась для другой страны. Для другого климата. А живи ее создатели в России – первые бы приказали бабам в штанах ходить! Чтобы не морозить размножалку. И толку с тех платков зимой? Шапки надо! Ушанки!

Анна пожала плечами. У них, кстати, такого не было. Храмы творца были намного менее формализованы… это же – Творец!

Он мир сотворил, а может, и не один, он планетами вертит, он людей создал… и после этого он бросит все дела и будет смотреть, в чем человек в храм ходит? Ну и самомнение ж у вас, батенька!

Не говоря уж о том, что мода на протяжении веков меняется, а в разных странах она и вовсе разная. В храмах Творца не регламентировали одежду. Могли не пустить пьяного – ты в каком виде к Творцу приперся!? Могли не пустить с похмелья, но одежда?! Везде свои игрушки…

Вот и ограда… а неплохо тут с утра молятся. Сплошные иномарки. В этом Анна тоже уже разбиралась с легкой Кириной руки. Да и Янина память помогала.

– Мы тут пока погуляем, – решила Кира.

– Может, попробуешь с нами сходить? Хотя бы на начало службы, а потом выйдешь, если не понравится?

Борис Викторович не стал бы спрашивать. Но Анна его вчера очень просила дать дочери выбор. И сказать именно так. Пусть девочка поймет, что она решает. Что все добровольно, а не принудительно. Тогда она сама пойдет.

И с Кирой провела работу – не отказываться сразу.

Не из-за церкви – Анне было безразлично, хоть она под землю уйди. С ее-то посвящением Хелле…

– Хорошо, я схожу, – согласилась Кира. И накинула на голову легкий газовый палантин. Анна даже залюбовалась. Легкая ткань окутала девочку голубой дымкой, сделала огромными глаза, подчеркнула свежесть красок юного лица… и рядом с ней Лиза вдруг показалась нелепой раскрашенной куклой.

Дешевой куклой.

Борис Викторович нахмурился. Анна ответила невинным взглядом, но подозревать диверсию мужчина не стал. И направился в церковь.

"Девочки" висели на нем с двух сторон. Лиза что-то щебетала. Кира остановилась, перекрестилась… Лиза этого, кстати, не сделала.

Анна насмешливо улыбнулась. Пусть Кира поточит зубки.

Девочке нужен опыт, девочке нужно тренировать свои навыки – почему бы и не здесь? А сама Анна погуляет по аллеям, благо, рядом есть парк. Сидеть холодно будет…

Было еще темно.

Она медленно шла по дороге – и молилась.

За отца, за мать, за сестер. За Русину… она никогда ее не увидит. Но… вдруг ее молитвы будут услышаны?

Хотя Хелла ее наверняка слышит…

– Вы не заблудились?

Мягкий голос прервал ее раздумья. Анна повернулась.

– Добрый день…

– Здравствуйте. С вами все в порядке?

Анна пожала плечами, разглядывая неожиданную собеседницу.

Монахиня. Так это здесь называется. Среднего роста, крепкая, в черном платке и рясе. Рядом с ней вьется по снегу черная кошка. Гибкая, грациозная, с умной серьезной мордочкой… смотрит серьезными глазами. Не шипит. Но Анна не сомневалась – видит.

Кошки – мудрые существа.

– Добрый день. Да, спасибо.

– Вы не идете в храм. Хотя выглядите… соответственно, – подобрала подходящее слово монахиня.

– Мне нельзя, – коротко ответила девушка.

– Это… бывает. Но Господь милосерден. Вы приехали с кем-то?

– Со спутниками, – согласилась Анна.

– Жаль, что вам сейчас нельзя в храм. У нас чудесная роспись. И иконы есть древние, намоленные. Еще пятнадцатого века. Вам наверняка понравится.

Анна вздохнула.

Она бы с удовольствием. Но…

– Мне нельзя.

– Возможно, вы приедете к нам еще раз, – предположила женщина.

И столько участия было в ее лице, столько… добра! Есть люди, которые лезут тебе в душу, и делают это из любопытства. По углам пошарить, коврики всем на обозрение вытрясти…

Есть люди, которые пытаются помочь. Не всегда ведь можно разобраться самому, иногда под ношей тяжелой и падает человек на колени… ну не под силу женщине разобрать на кирпичики гараж, разве что взорвать его к чертям!

Вот, сейчас Анне предлагали именно такую помощь. Поддержку, участие… выговориться – это немного? Смотря как и для кого. Для Анны так очень много.

Она не привыкла быть одна.

Раньше рядом с ней были мать и сестры, потом Илья, потом опять родные, а сейчас…

Сейчас – никого. И Анна чувствовала звенящую пустоту – не спрятаться, не скрыться… и никому не открыться. Кире?

Отцу? Сыну? Ни на кого она не взвалит этот груз. Да никто ей и не поверит.

И даже сейчас…

– Мне нельзя в храм потому, что я посвящена другому богу. И я не знаю, как она отреагирует на мои молитвы.