— Ты… ты… — я задыхалась. Его рука отпустила шею и вцепилась в волосы. Больно вывернула мою голову. Другой он перехватил мои запястья и сжал пальцами, как стальными наручниками.

— Сейчас я тебя отпущу, Лиза. Но ты вернешься, — монотонно говорил он, — Я буду ждать тебя час. Затем мое предложение аннулируется, и деньги ты не получишь. Сто тысяч, помнишь, сучка?! — со злобной ухмылкой произнес он, — Я рад, что ты меня вспомнила. Вернешься, мы продолжим. Я буду трахать тебя всю ночь, а потом отдам тебе сто штук. Но одним разом ты не отделаешься за такую сумму. Станешь моей шлюхой. Пока мне не надоест, и пока на тебя член стоит. Поняла, Лизонька? — с этими словами он склонился ко мне и впился острым жалящим поцелуем в губы.

Припечатал своими жесткими губами так, словно тавро выжег. Поставил адскую метку зверя.

Соленый вкус слез и его ядовитой слюны с примесью табака и горького кофе осел на рецепторах. Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения.

— Я… я не вернусь, ублюдок, — мой голос прорезался, и я заорала на весь кабинет.

Арес несколько секунд буравил мое лицо взглядом, облизнул губы, слизывая и упиваясь вкусом насильственного поцелуя.

— Вернешься, сучка. Обязательно. Тебе ведь дорога жизнь родителей. А раз ты здесь, то помочь им кроме меня некому…

Он с силой оттолкнул меня к двери. Не дожидаясь повторного разрешения, я помчалась прочь.

— Один час на истерику! Затем возвращаешься, и я тебя трахаю. Деньги получишь утром, — донеслось мне вслед уверенным голосом.

Арес не сомневался, что я вернусь…

Никогда. Ни за что. Нет. Пусть эта тварь сдохнет! Насильник! Извращенец!

Слезы градом катались из глаз. Я бежала на каблуках, не задумываясь, как глупо и нелепо выгляжу со стороны.

Моя цель была убраться как можно дальше от Греха. От Ареса. От своего прошлого.

Из-за очередного поворота показался центральный парк с освещенными аллеями. Не знаю, сколько я бежала, но когда рухнула на скамейку, кололо в боку и отваливались ноги.

Вечером в парке почти не было посетителей. Одинокие прохожие принимали меня за проститутку — неудачницу. Что не сильно отличалось от правды. Мой потрепанный заплаканный вид, короткое черное платье и размазанная по лицу помада подтверждали все осуждающие взгляды прохожих.

Никто не подумал, что я жертва насилия, жертва обстоятельств.

Что сейчас я нуждалась в помощи, а не в лицемерном осуждении.

Я не вернусь в логово зверя. Никогда!

Я сидела и плакала. Растирала косметику по лицу кулаками. Тушь с ресниц наверняка оставляла черные следы под глазами. В тот момент я не только была похожа на проститутку, но еще и на мокрую панду. Проститутка — панда. Докатилась, Лиза!

Время шло убийственно медленно. Я ни за что не вернусь в Грех.

Я достала телефон и дрожащими пальцами пролистала контакты.

Набрала единственного абонента, который мог поддержать меня и убедить в правильности решения.

— Да, дочь, что то случилось? — встревоженно спросила мама.

На заднем фоне я услышала обрывки фраз отца.

«Деньги до понедельника будут… нет… Договаривайся… нет, это исключено. Без взятки на суд мы не пойдем. Держи его, не отпускай. Я всю сумму передам завтра, крайний срок послезавтра…»

Я вздохнула поглубже.

— Лиза, чего ты молчишь? Алло, — повторяла мама.

Мысленно я ей все рассказала. И про то, что встретила этого монстра, который жестоко надругался надо мной пять лет назад, и про то, что он теперь требует повторного насилия за необходимые им деньги. А я сломана, уничтожена и восстановлению не подлежу. Нуждаюсь в психологической поддержке больше, чем в воздухе. Еще и вкус поцелуя Дьявола жег и опекал рот. Как я не терла губы, чувствовала его до сих пор.

А вслух я, наконец, произнесла

— Все в порядке мамочка. Хотела просто извиниться за свои слова перед уходом.

— Ох, Лизонька, детка. И ты меня прости. Ты нам с папой сейчас очень помогаешь. Я не должна была с тобой перед твоим уходом так грубо разговаривать. Прости, котенок, мы тебя очень любим. Когда ты будешь дома? Я испекла твой любимый сливовый пирог.

Слезы катились из глаз бесшумно. Я боялась продолжить разговор, чтоб не зашмыгать и не выдать свое истинное состояние.

— Все хорошо, мамочка, — в который раз повторила я, будто сама себя убеждала в этом, — Я вернусь завтра. Останусь у Насти ночевать. Ее бросил парень, а я не могу ее оставить в одиночестве, — соврала я.