– Пожалуйста, Тайлер. Ты можешь меня забрать? Просто увезти отсюда. Куда угодно.

Он нахмурился сильнее.

– Мия, что случилось?

Я люблю тебя. Звук открывающейся со скрежетом двери перебил слова, которые я хотела сказать, перечеркивая их.

– Мия, тащи свою задницу внутрь, - позвал отец.

Я колебалась, все еще питая иллюзию, будто Тайлер может остановить его, может помочь мне..

– Живо, Мия, - сказал отец.

Я взглянула на Тайлера. Выражение его лица было мрачным, когда он смотрел на моего отца. Затем парень повернулся ко мне и кивнул в сторону дома.

– Тебе пора, - произнес он мягко.

Всего лишь два спокойно произнесенных слова ударили меня наотмашь. Нет, Тайлер не собирался мне помогать. Не собирался влюбляться в меня. И никто не стал бы.

Я забежала в дом с затуманенным взором от слез.

После случившегося мне следовало обзавестись иммунитетом, и принять желаемое за действительное. В мое сердце будто вонзили нож и прокрутили, в то время как я сидела на корточках в кухне, прислушиваясь.

– Мистер Кэмпбелл, - говорил Тайлер.
– Не мне говорить вам, как обходиться со своей семьей, но я хотел бы знать, если что-то происходит у Мии.

– Ты не собирался учить меня, но делаешь это? Никто не спрашивал твоего мнения.

– Я знаю, сэр, но она казалась сильно расстроенной. Может, если бы вы….

– Она расстроена, потому что ты пристаешь к ней. И вообще, что связывает взрослого парня с юной девочкой? По мне это выглядит подозрительно. Может, мне следует позвонить в армейское подразделение и сообщить им, какой призывник им достанется.

– Это просто смешно, - сказал Тайлер, его голос звучал натянуто.
– Слушайте, я не пытаюсь с вами поругаться. Я, правда, не знаю вашу дочь, но мне показалось, что она проходит через трудный период. Как это делают дети. Вот и все.

Мой отец разразился несколькими угрозами, и Тайлер оставил меня на произвол судьбы. Его слова прокручивались в моей голове. Это просто смешно. Я действительно не знаю ее. Как это делают дети.

Конечно, это все было правдой, от которой стало только хуже. Я цеплялась за боль от его слов, как за спасательный жилет. Даже когда отец вернулся и запер двери, загнал меня наверх в мою комнату и выместил всю свою злость на Тайлера на моем хрупком девичьем теле, боль оберегала меня.

Годами это внутреннее ощущение защищало меня, ограждало от всего подобно броне от постоянного посягательства на мою возможность выбирать. Теперь Тайлер вернулся в мою жизнь в самый худший из возможных периодов и хотел вырвать мою боль, слой за слоем. Своими словами, поцелуями и стонами он пробил завесу, которая была моим спасением. Что мне останется, когда он закончит со мной?

После того как его дыхание восстановилось, он крепко обнял меня, подобно послеоргазменному объятию.

– Мия, почему ты здесь? Тебе нужна помощь? Деньги или что-то еще?

Его слова прозвучали тихо и мрачно, взгляд отражал обеспокоенность.

Мне необходимо избавиться от него.

И вообще, что я могла сказать ему? Правду? Что после того как он ушел и жил, как ни в чем не бывало, меня заперли дома на долгих шесть дней ада, о котором я и пыталась ему рассказать? Что когда я сбежала из дома, изможденная и напуганная, я не один год выживала на улице, пока Карлос не приютил? И, несмотря на очевидные вещи, что я обязана ему своей жизнью и верностью, я планировала кинуть Карлоса, лишь бы дать этим девушкам шанс на другую жизнь, возможность, которой у меня никогда не было и не будет? Насколько я понимала, Тайлер являлся частью бизнеса по торговле людьми, был поставщиком Карлоса. Нет ни малейшего шанса, что я стану ему доверять.

Что ж, я заставила себя улыбнуться.

– Черт, Тайлер, не стоит так серьезно воспринимать меня только потому, что у тебя был отличный трах. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Это просто и платят прилично.

Он внимательно смотрел на меня, сомневаясь в моих словах. Он стал взрослее, шире, закаленнее, но с этими голубыми глазами, неодобрительно смотрящими на меня, он больше, чем в прежние года, походил на восемнадцатилетнего парня.

Тогда он мне не поверил, но не настолько, чтобы остаться и помочь. Так какая разница, если он сделает это сейчас? Слишком поздно.