Для полноты изложения проследим, чем закончилась борьба за инвеституру при преемниках героев нашего повествования. Желая закрепить победу над исконным врагом папства, Пасхалий II созвал в 1107 г. Собор в Труа, на котором отрешил от должностей архиепископа Майнцского Ротарда за непослушание Римскому престолу, а также рассмотрел несколько сложных судебных дел. В заключение понтифик издал декрет следующего содержания: «Тот, кто отныне получит епископскую инвеституру или иную духовную должность из рук мирянина, и если его рукоположат, то да будет низложен он сам и тот, кто его рукоположил. Что касается женатых священников и тех, кто живет с любовницей, то если они не разведутся, да будут отстранены от алтарей, а также отлучены от хора. Предписываем и повелеваем, что если и тогда они не разведутся, да будут удержаны вдали от порогов Церкви. То же самое мы постановляем и относительно диаконов»209.

Однако понтифик заблуждался относительно своих перспектив: об уступке папе церковной инвеституры Генрих V даже и не думал. Да, он пошел на мир с папой, но лишь для того, чтобы покончить с прежними политическими баталиями и тут же… начать новые. Видимо, соответствующая информация доходила до слуха папы, поскольку зимой 1106 г. он вместо запланированной поездки в Германию, где его восторженно ожидали, неожиданно оказался во Франции, что, конечно же, было воспринято в Германии крайне негативно. Более того, понтифик обратился с просьбой о защите Римского престола к королю Филиппу I и его сыну Людовику.

В начале мая 1107 г. папа прибыл в Шалоп, где его уже поджидали послы Генриха V с новыми требованиями относительно инвеституры. Они предложили сохранить старую практику принесения присяги королю со стороны избранного с его согласия епископа или аббата. Конечно же, папа ответил решительным отказом: «Церковь, освобожденная кровью Спасителя, не может подчиниться светским властям, а, между тем, утверждение духовного лица посредством кольца и жезла подчиняет его светской власти и тем оскорбляет его духовное помазание». Для усиления своей позиции папа собрал 23 мая того же года Собор в Троа, который поддержал его.

В течение двух следующих лет ситуация не менялась: папа, вернувшийся в Италию, пытался обрести новых союзников среди немецких епископов и аббатов, а король, занятый военными делами на границах своего государства, не имел времени на ристания с ним. Лишь в конце 1109 г. было принято решение о походе в Италию, дабы король мог венчаться императорской короной и установить на полуострове прочный порядок210.

Во главе громадного войска король начал свой многотрудный поход в Италию, причем в его состав входили чешские отряды под командованием некоего Брячеслава, племянника герцога Владислава I Богемского (1109—1117; 1120—1125). Города Понтремоли и Ареццо, попытавшиеся закрыть ворота перед 30тысячным войском Генриха V, были взяты штурмом, и оттуда он направил папе новые письменные предложения, суть которых сводилась к тому, что король готов сообразовать свои планы с интересами Церкви, если они в свою очередь будут коррелировать с идеей справедливости. Находясь в безвыходном положении, папа начал переговоры, надеясь выторговать себе хоть чтото211.

К традиционному спору об инвеституре присоединился еще один нюанс, на этот раз сугубо личностный. При всем своем прагматизме Генрих V, не лишенный сыновних чувств к родителю, попытался после смерти похоронить покойного короля в фамильной гробнице в Шпейере, чему яростно воспротивился местный епископ Гебхард. Тот велел эксгумировать тело (!) и запретил все богослужения в храме, где отпевали Генриха IV, пока храм не будет очищен от скверны. Но новый король был упорен, и в конце концов папа Пасхалий II отменил анафемы в адрес Генриха IV. Для спасения своего престижа он объяснил это тем, что Генрих V убедил его, будто отец искренне раскаялся в своих прегрешениях перед Апостольским престолом.

Более того, он пообещал королю, что если тот откажется от прав на инвеституру, то в свою очередь добровольно передаст ему права собственности на все германские храмы, оставив за собой лишь доходы, традиционно отчисляемые в папскую казну. Генрих V немедленно согласился, и они поспешили объявить об этом остальному народу, не подумав о главном: как отнесутся к этому известию самые что ни на есть заинтересованные стороны, германские епископы, мгновенно лишившиеся своих владений в силу данного договора. Не удивительно, что, когда на воскресной мессе 12 февраля 1111 г. это соглашение было доведено до сведения епископата, разразилось ужасное волнение. Службу пришлось срочно прервать, папа тут же был арестован и брошен в тюрьму, а король получил в стычке рану.

Через 2 месяца понтифика все же отпустили на свободу, но он уже был сломлен морально и физически. Без всяких условий папа уступил Генриху V права на инвеституру и венчал того императорской короной. Правда, на этот раз кардиналы и Римская курия не позволили Генриху V так легко заполучить победу, а объявили, будто папу обманули и вырвали обещание силой. Разумеется, по их мнению, оно не может считаться действительным. Понтифику ничего не оставалось, как присоединить свой голос к мнению этой сильной партии.

Летом 1114 г. Генрих V сочетался браком с Матильдой Английской (1114—1125), и свадебные торжества давали ему весомый повод полагать, что он находится на вершине могущества. В Майнц, где проиходили праздничные торжества, съехалось 5 архиепископов, 30 епископов, 5 герцогов, множество князей и посланников иностранных государств.

Однако всевластие императора оказалось мнимым. Тем же летом, когда Генрих V отправился в поход на вечно бунтующих фрисландцев, внезапно восстал Кельн во главе со своим архиепископом Фридрихом. Вскоре к ним примкнули герцоги Нижней Лотарингии. Трижды Генрих V пытался овладеть мятежным городом, но успеха не имел. Более того, в октябре 1114 г. он был разбит в битве при Андренахе. Эта неудача многократно увеличила ряды врагов императора: вслед за Вестфалией восстали некоторые саксонские князья. 11 февраля 1115 г. императора ждал новый удар судьбы – в очередном и кровопролитном сражении при Мансфельде его войско было наголову разгромлено союзными армиями его противников. Самому венценосному лицу пришлось спасаться бегством, оставив на поле брани множество своих верных соратников.