А ещё на каменоломнях работала добрая половина осужденных за тяжкие и не очень преступления.

Наверное, у меня было написано всё на лице, потому что отец посуровел.

— Дара! Забудь свои глупости, слышишь? Каменоломни — на другом конце д’эррана! Ты будешь в безопасности!

— Ты так уверен? — я чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ой-ой, ещё немного — и срочно нужен будет ещё один сервиз! — Почему ты так думаешь? Почему ты меня так просто отпускаешь? Почему ты меня не отвоевал, не заступился?! Почему?! — последние слова я почти выкрикнула в лицо отцу.

Он мрачно улыбнулся.

— Потому что я только что с ним говорил.

Меня как ушатом холодной воды окатили.

— С… кем?

— С Д’эрром Альсом.

— О чём?

— Дара, послушай! Я сделал всё, что мог! И Анталь предложил мне…

— Ах, он уже Анталь? Быстро же вы спелись!

— Дара, послушай меня. Дара! — отец редко повышал голос, но сейчас был тот самый случай. Услышав, что я послушалась, отец продолжил обычным тоном: — Месяц. Ты едешь на месяц. Если через месяц ты не захочешь там остаться, у тебя есть право вернуться.

— Ну конечно! За месяц вообще много чего можно успеть! — я продолжала злиться: — Например, пожениться! В конце концов, можно… — я услышала отцовский смех. Папа смотрел на меня и откровенно веселился!

— Что такое? — я вскочила.

— Ты сейчас так похожа на свою мать, такая же боевая, — отец продолжал смеяться, но потом улыбка будто смылась с его лица. Вздохнув, он продолжил: — Нет, Дара, я не мальчик. Я взял с него Печать мага, — точнее, он сам мне её дал.

Я чуть не присвистнула, вовремя, правда, устыдившись, — свистеть у нас умеют в основном пастухи, и мне, как Д’Эрре, негоже демонстрировать такой успешно освоенный навык. Печать мага — нерушимая клятва, даваемая Магом или Колдуном другому человеку. Она связывает человека, давшего её, невидимыми путами, и при малейшем нарушении клятвы человек начинает очень сильно… страдать, в общем. Обратного действия у Печати нет, есть только срок её действия — время, на которое распространяется срок действия клятвы.

— И на какой же срок вы заключили… — я замешкалась и почти выплюнула это слово: — СДЕЛКУ?

— Два месяца, — отец подкинул пару поленьев в камин, — ровно два месяца. Месяц, который ты проведёшь там, и ещё один — на случай, если мне придётся приехать в д’эрран ключей и свернуть Анталю голову.

Я хмыкнула.

— А как же моя репутация? Его не смущает?

— Он сам тебя выбрал, дочь.

Я промолчала — крыть было откровенно нечем.

— Он пообещал, Дара, что не будет тебя ни к чему принуждать. Всё, что будешь делать ты, ты будешь делать по собственному желанию. Он дал слово — я его принял.

Я посмотрела на отца — тот неотрывно смотрел на пляшущий в камине огонь. Рыжие всполохи плясали у него на лице, одежде. И в этот самый момент я вдруг заметила, как он постарел. Нет, не вообще — за сегодняшнюю ночь, за эти несколько часов. Тёмные тени залегли под глазами, опустились уголки губ. И мне вдруг стало так стыдно! Мой отец делает всё, чтобы у его дочери был выбор! И печать Мага взял, и договорился, а я, как неблагодарная, сижу и качаю права… зачем? Ведь всё уже решено. Вопрос в том, чтобы обойтись малой кровью, и мой папа, мой д’эрр, сделал всё для этого.

Я улыбнулась. Поднялась с пола и подошла к отцу. Нагнулась и дотронулась губами до его усталой щеки.

— Прости меня, пап, — прошептала я, — я поеду.

И вот первый луч, солнце ползёт по выбеленной стене моей спальни. Моё последнее утро в родительском доме. И уже через каких-нибудь несколько часов меня ждёт чужой д’эрран, чужие устои, традиции. И чужой человек, который, возможно, когда-нибудь станет моим мужем.

Боюсь ли я этого? Волнуюсь? Наверное, нет. Эмоциональный всплеск угас, уступив место безразличию и… любопытству?

Нет, ну ты погляди — ключевой поворот в жизни, а мне интересно. Мысли устремляются вперёд, и уже какой-то частью мозга я задаюсь вопросом: а как там, в д’эрране ключей? Встретят ли меня приветливо или придётся пробивать лёд чужого безразличия? Как там живут люди, какие они? И где-то совсем далеко, на самой границе сознания, главный вопрос: какой он, этот Анталь д’эрр Альс?

Я усмехнулась. Мама всегда говорила, что не видела ребёнка любопытнее меня. Я всегда норовила что-то потрогать, куда-то влезть — и, хоть зачастую это заканчивалось для меня плачевно, никогда не унывала. Даже в раннем детстве если падала, то поднималась, отряхивалась и шла дальше — исследовать мир.

И что же теперь? Ребёнком я давно не была, в сказки не верила, но эта детская черта во мне осталась. И я не видела смысла искоренять эту часть своего характера, ведь если ты не ты, то что тогда останется?

— Д’эрра Дара, я всё собрала, — я спиной почувствовала, как Лори сделала книксен.

— Спасибо, Лори, — обернулась, — попроси отнести мои вещи в кабинет отца.

Идея пройти по Зеркалу Перехода принадлежала Анталю, и отец её поддержал. Несмотря на небольшое расстояние, — подумаешь, всего четыре дня пути, — был риск нарваться на разбойников: самая активная декада перевозок приходилась аккурат к окончанию Праздника Урожая. Несмотря на высокие энергозатраты на поддержание портала, папа не стал рисковать.