— Постой…а как же она вспомнила, что мать умерла, и что ехала к тетке? Если совсем ничего не помнила? И что она Васютина?

— Зинаида Михайловна светило мировой науки, даром что ей уже сто лет! Она ведь до сих пор больных принимает — кодирует от пьянки, и все такое. И вот она над ней поколдовала, и Зина все вспомнила! А потом Зинаида Михайловна забрала племянницу к себе домой. Сказала, что еще понаблюдает за ней, ну и поможет выправить документы. Оказывается — Зину еще и ограбили. В чем была, в том и осталась на улице. Нелюдь какая-то позарилась на вещи больной женщины! Ни документов, ни вещей! Хорошо, что тетку встретила, иначе как бы жила? Вот такая история.

— Даа…история что надо… — протянул задумчиво санитар, и спохватился — плесни еще кипятку, что-то я распился чаю. В глотке пересохло от твоей истории. Чего-то только в жизни не бывает, и ведь не придумаешь такое!

— Ой, Вась — да чего только не бывает! Помнишь чудика, которого в прошлом году на ноябрьские привезли? Ну того, с гвоздем во лбу? Это же надо додуматься — забить себе в голову гвоздь! И ведь самое интересное — живой! Другой человек упадет на ступеньку, тюкнется головой — и вот тебе покойник, или инвалид. А тут — гвоздяра двухсотка в башке, и ведь без последствий! Попробуй такое придумать, ведь не поверят!

— Помню, ага…только он пьяный был, когда заколачивал, а пьяному море по колено. Бог пьяниц любит — хихикнул санитар.

— Ага, ага…и приголубит! — скривилась медсестра — Поубивала бы пьяниц. Так надоели, черти! Насмотрелась… А бабу ту помнишь? Ну которая себе живот разрезала и кусками кишков кидалась? Выжила ведь! Я ее потом в городе встретила — идет, вся такая нарядная, и хрен подумаешь, что у нее шарики за ролики зашли, и она живот себе кухонным ножом вспорола. Муж с ней, ребенок — и как будто ничего не было. Так что насчет Зинки — да почему бы и нет? Раньше не помнила, потом вспомнила. Вот жалко, что Зинаида Михайловна Настю не застала. Может и ей бы память вернула…

— А где она щас? Красивая девка была, ох…просто мороз по коже! Как глянет глазищами! А задница, а ноги…у нас все санитары бегали на нее глядеть. Ведь достанется кому-то такое сокровище…

— Достанется — эхом ответила медсестра и предложила — Варенье будешь? Засахарилось немного, но к чаю самый раз. Я чай зеленый люблю, от него прока больше. Говорят — черный чай это пережженный зеленый. Так что…

— Держи — Зинаида Михайловна протянула Зине краснокожий паспорт — Теперь ты Зинаида Михайловна Макеева согласно паспорту, а не на словах. Честно сказать, мне это стоило больших усилий — сменить фамилию, да еще сделать так, чтобы в розыск не подавали. Пришлось закодировать двух ментов и трех сотрудников администрации. Зато теперь ты официально существуешь в этом мире. Еще — это завещание от нотариуса. В нем указано, что если я умру, или буду отсутствовать в течение полугода, ты становишься моей наследницей. Квартира давно приватизирована, деньги на счету есть, достаточная сумма, ну…и машина. Только вряд ли тебе эта рухлядь нужна. «Волги» сейчас не в цене. А вот гараж стоит денег, как минимум тысяч четыреста за него дадут, а то и поболе. Ну и мои драгоценности — тут уже набирается на кругленькую сумму. Как минимум с шестью нолями сумму. Там есть очень хорошие экземпляры изумрудов и бриллианты. Чего ты улыбаешься? Ах да…черт меня подери! Я опять забыла! Ты — это я! И все драгоценности точно такие же, как у тебя! Верно?

— Верно — улыбнулась Зина — Ты не переживай, все будет в порядке. Главное — доживи до следующего июня, и будешь жить долго и счастливо, вечно молодой! Нет, я точно хотела бы увидеть физиономию Карпова, когда он тебя узреет!

— Он какой, этот твой Карпов? — женщина с облегчением откинулась на спинку дорогого кожаного кресла — Расскажи мне о нем.

Зина улыбнулась, прищурилась, глядя на свой клон:

— Думаешь, сможешь с ним…ладно, не хмурься. Шучу. Он жену свою любит. Только о ней и думал.

— И при этом спал с другой бабой? — хмыкнула Зинаида Михайловна.

— Спал — пожала плечами Зина — Мужики, они такие…мужики. У них свои потребности. Впрочем — как и у нас, женщин. Но он хороший. Сильный — телом и духом, и добрый. Вроде и циничный, пафос терпеть не может, вышучивает, а если видит несправедливость — убить готов. Шутки любит солдафонские, иногда так завернет — хоть стой, хоть падай! Жалеет людей…и зверей. Кошек любит, и собак. Я тебе рассказывала — он поехал и убил маньяка, который мучил детей. Сказал — жить не сможет, зная, что тот существует на белом свете. Ну что еще…книжки хорошие пишет. Он знаешь как там поднялся — это просто…фантастика! Самый востребованный писатель в мире! По его романам Голливуд фильмы снимает! А еще он побил Мохаммеда Али.

— Да ладно?! — искренне удивилась женщина — Шутишь?!

— Ничего подобного — Зина подмигнула — Дважды ему морду начистил. Али русских оскорблял, так Миша вспылил и набуздал ему по мордасам. Да еще за это денег получил — огромные деньги. Сотни миллионов долларов. Я его прогнала, моего Мишу…

Она пригорюнилась, вздохнула.

— Зачем?! — Зинаида Михайловна недоверчиво помотала головой — Неужели не любила? А зачем тогда от него ребенка понесла?

— Любила. Я и сейчас его люблю. Не хотела быть обузой. Старой матроной рядом с молоденьким жиголо — так мы бы с ним смотрелись, понимаешь? Мне пятьдесят лет. Выгляжу я хорошо, лет на десять еще хватит — с натяжкой. А потом что? А он молодой, красивый — Миша, когда я его видела в последний раз, выглядел лет на тридцать, не больше, а скорее даже на двадцать пять-двадцать семь. Понимаешь?

— Кажется, понимаю… — кивнула женщина — Но теперь ты выглядишь не больше чем на тридцать, а то и меньше. Может, хочешь вернуться?

— Нет. Что ушло — то ушло. У Миши теперь новая подруга, совсем другая жизнь. Зачем мне в нее лезть? Да и тем более — в моем мире я буду снова стареть, а он так и останется молодым. То есть практически ничего не изменится, за исключением того, что период, когда я буду молодой и красивой, растянется на гораздо большее время. Здесь же я всегда буду здоровой и молодой.