Грязные, замёрзшие ноги, растрёпанные волосы высохшие после дождя, бледное лицо с красными глазами. Трясущимися пальцами открыла дверь, уронив ключи возле порога. Налетев на чемодан у входа бросила босоножки. Сумку закинула на комод у зеркала, с грохотом попадала косметика на пол. Екатерина перепуганная вылетела на шум. И с ужасом осмотрела с ног до головы дочь. Глаза по мере увиденного расширялись.

— Опять отдыхать, — прокомментировала Алекса, прямо у входа стягивая платья и швыряя на пол.

— Не отдыхать, а на закупку! — пришла в себя Екатерина. — Что за вид? Ты где была?

— Да какое тебе дело? Где была там уже нету.

Устало прошагала к ванной, успела только взяться за дверную ручку, как услышала.

— Куда ты дела деньги?

— О-о, с этого и надо было начинать, а не изображать, что тебя волнует, где была, — Алекса развернулась к матери опираясь на дверь. Ноги отказывались держать. — Отдала на благотворительность. Ты же понимаешь значение этого слова? Благо творить я решила.

— Ладно, потом разберёмся. У меня самолёт через час, магазин на тебе.

— Не думаю мамочка, что это хорошая идея. Андрюше оставь, я не справлюсь.

Открыла дверь и словив лёгкое головокружение захлопнула за собой. Давая тем самым понять, разговор окончен.

***

Сутки, ровно сутки Богдан выдержал не наводить панику. Абонент вне доступа. Дима и Алёна в два голоса утверждали, что с ней всё хорошо. Совершенно не зная о происходящем. С вопросом почему отключен телефон пришёл к другу. Нестерова осенило не сразу.

— Так ей мобилу вернули, своим номером пользуется…

Богдана словно кипятком полили, весь пылал. Не проронив и слова направился к машине.

— Богдан, — окликнул Дима. — Что происходит?

— Ничего. Номер дай.

Сохранив заветные цифры и не дав объяснений другу, уехал. Он впервые так рано приезжает домой. Тихо, пусто, прямо, как у него внутри. Что происходит? Знать бы самому… Растянувшись на кровати закрыл глаза, провёл ладонью по постели, яркие слайды до сих пор в голове, будто это было вот только что. Дал себе несколько часов прежде, чем набрать номер. Раздались длинные гудки, вселяющие надежду, но на звонок не ответила. Что не так? Задавался вопросом бесчисленное количество раз.

С трудом пережив ночь, Богдан рвал и метал. Беспомощность сменилась гневом. Почему она не берёт трубку и уехала, как сказала Алёна. Почему не отвечает на звонки. Чувство злости, и наступающей неизбежности, разбирало на части, тоска по ней пораждала ярость, которую сложно было контролировать. Он пытался избегать всех кого смог. Непонимание, неприятное ощущение потери заползало в самое сердце. Ревность беспощадно разъедала душу.

Вечером не выдержал. Влетает в кабинет Нестерова громко хлопнув дверью.

— Какого хрена она не берёт трубку?! Не отвечает на сообщения!

— Во первых не ори, — встал Димка из-за стола. — Что у вас опять случилось?

Заметив, как Богдана потряхивает налил воды и протянул стакан.

— В том-то и дело ничего.

— Так не может быть.

— Я тебе говорю, сбежала рано утром и уже два дня не отвечает на звонки, игнорит сообщения. Я даже домой к ней ездил. Никто не открывает. В магазин ездил. Там то же никто ничего не знает, Алёна удивлённо сказала уехала. Куда, зачем?! Нестеров, что происходит?

— Богдан, честно не знаю.

— Вот так не может быть! Хочешь сказать ты не в курсе куда и зачем?

— В курсе чего? Впервые слышу об её отъезде. Последний раз видел, когда она Илюхе морду хотела начистить за Алёнку. После встречи выпускников на юбилей школы. И больше ни разу не видел. Да я теперь вообще её не вижу и даже не созваниваемся, берегу твои нервы.

— В смысле берегёшь?

— Богдан у нас через чур ревнивый.

На что ревнивец громко выдохнул и сел на диван.

— Я был уверен вы помирились.

— Помирились, а теперь не понимаю, что происходит.

— Сбежала говоришь… Откуда и куда?

— У меня были, оттуда и сбежала, а куда сам бы хотел знать.

— Поссорились?

— Говорю же нет!

Нестеров недоверчиво смотрел.

— Ты может где-то накосячил, и она узнала?

— Где я мог накосячить? Что я там мог накосячить? Нигде и ничего не сделал я.

— Не просто так она сбежала. Обидил значит, ты знаешь Алексу, затаит обиду молча, а потом напакостит.