— Своё ванильное молоко сам пей, — прошипела зло, через голову закидывая коробочку назад.

Богдан вставил ключ в замок зажигания и будто передумав о чем-то, повернулся к ней.

— Вкусно?

— Очень!

Рывком схватил за лицо обеими руками впиваясь в губы, ворвался языком в рот, отобрал конфету и тут же отпустил. Она ошарашенно моргнула, растерянно попыталась что-то сказать, но слов не нашлось, лицо горело нежеланным румянцем. Брюнет ослепительно улыбаясь оценивал результат своих деяний.

— Действительно вкусно, — будничным тоном выезжая на дорогу.

Обалдело глазея на бесстрашного нахала, она не могла определиться, что хочет с ним сделать, ударить за свою растерянность или поцеловать и отобрать злосчастную конфету обратно. Нет, всё же так рисковать не стоит, что-то подсказывало и то и другое закончится одинаково печально для неё. Парень же совершенно невозмутимо пережевывал конфету. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, мысли перемешались и всё же сильнее хотелосьего ударить, как следует по самодовольной роже. С трудом сдерживая порывы, Алекса швырнула упаковку с конфетами на приборную панель.

Богдан приподняв брови взглянул на неё:

— Больше не хочешь?

— Не хочу.

— Жаль, мне понравилось, — мурлыкнул, пакостливо улыбаясь.

От интонации с которой это было сказано, по рукам девушки побежали мурашки. Хмуро взглянув, поймала улыбку. Урод! Ещё и лыбится! Сердце несётся, как бешеное. Издевается! Вон, какой спокойный сидит. Планшет разрядился, делать нечего. Если, чем-нибудь не займётся, то уснёт. Пролетали километры, в сон клонило сильнее, сил бороться не осталось. Богдан, как назло молчал, лишь изредка качал головой, будто ведёт внутренний диалог сам с собой. Впереди маячил "Мерседес" Ильи, который они довольно быстро догнали.

— Мне нравится, когда ты послушная, — посмотрел Богдан на сонную девушку, скользя взглядом по стройным ножкам.

Руки так и чесались, провести ладонью ощущая гладкость кожи.

— Когда это ты видел? — мигом проснулась Алекса.

— Так боишься, что покажешься послушной и милой? Тебе пойдет.

— Что за бред несёшь!? — разозлилась девчонка.

— Чего ты разозлилась? Просто сказал, что нравишься, когда милая девочка, как сейчас. Можешь расценивать, как комплимент.

— Когда же ты видел меня милой и послушной!? Сейчас просто молчу. Хочешь сказать, заткни рот и станешь милой, — резанули больно его слова по сердцу. И не надейся не такая я, и от твоих нравишься, не растаю!

— Видел, только что, — посмотрел на неё в упор и отвернулся на дорогу. Невозможно с ней разговаривать.

Пальцы сами сжались в кулаки. Ну держись! Теперь ты точно попал. Разделаю, как повар рыбу на разделочной доске. В два счёта! Эта поездка окажется для тебя роковой. Угрожала молчаливо Алекса, в который раз вспоминая подслушанный разговор.

— Давай поменяемся, — коварно сверкнула улыбкой.

— Чем?

— Я за руль, ты рядом.

— Нет. Ты уже сегодня своё откатала.

— Ты жадина что ли? — мягко толкнула его в плечо кулачком.

Богдан округлив глаза на неё уставился.

— Ну пожалуйста, — взмолилась девчонка жалобно.

— Нет, — отрезал Богдан, нервно прикусывая нижнюю губу.

Девичья ладошка опустилась на плечо.

— Ну можно?

— Нет, — отрезал Богдан, сильнее сжимая руль, бросив быстрый взгляд на женские пальчики на своём плече.

Сердце понеслось, будто сумасшедшее, ещё чуть-чуть и он свернёт с дороги. Да или просто на обочину.

— Ну Богдаш, ну пожалуйста, — заныла Алекса, как маленький ребенок, стряпая жалостливую мордашку.

Он не ответил, только сжал челюсти, скидывая нервирующую руку.

— Не будь жадиной, — выпрашивающе смотрела ловя взгляд, — ну Богдашечка.

— Не называй меня так! — рявкнул брюнет, она дёрнулась от неожиданности.

— Почему? — снова заныла. — Я буду хорошей девочкой. Ну Богдаш, ты же так хотел чтобы я была послушная. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Тебе же нравится, когда я хорошая? Я буду хорошей, чуть-чуть.

— Сейчас высажу, доиграешься.

— Как в прошлый раз? — поддела она его, просяще заглядывая в глаза и отвлекая от дороги.

В горле пересохло и либо он сейчас её высадит, либо… Держать себя в руках, он же не малолетка.

— Сейчас точно договоришься!

— Жадина! Скряга! Не хочешь быть Богдашей, будешь Дашей! — выкрикнула приближая к нему лицо почти в упор, он даже отклонился.

Свирепый взгляд заставил отпрянуть Алексу, на безопасное расстояние.

— Лекс, ты сама себе враг! Ещё одно слово и получишь!

— Что же я получу? Даша, — за смеялась неугомонная, проговаривая последнее слово по слогам.