Она открыла боковую пассажирскую дверцу и подтолкнула меня в кабину. Мишель с Пауком устроились сзади.

– Голову держи пониже, – предупредила Ломакс. – Как бы нам не встретиться с патрулем.

Она отвезла нас в космопорт и вывела машину на посадочную площадку.

– Ого! – Мишель просунул лицо между спинками сидений. – Знакомый корабль. Мы видели, как он садился.

Я посмотрела, куда он указывал. Корабль стоял на бетоне в полусотне метров справа, и я тоже узнала желтые и черные полосы на корме.

Ломакс тронула колонку управления, остановила машину в тени развернутых крыльев.

– Добро пожаловать на «Тетю Жиголо», – объявила она и, заглушив мотор, вылезла, обошла фургон со стороны радиатора, распахнула мою дверь. – Выходи, скоро стартовать.

Она помогла мне спуститься, и я застыла, щурясь в резком свете дуговых фонарей. Впервые видела такой большой корабль близко и обомлела от его величины. Я думала, он окажется примерно с пассажирский челнок, доставивший когда-то нас с Мишелем на Вторую городскую, но эта зверюга была в добрых четыре раза выше и длиннее маленьких межтарелочных прыгунов. Лежащий на брюхе корабль походил на опрокинутую на бок высотку. Корпус, не считая полос, был фабричного серого цвета. Нос сходился в тупое рыло, на котором вывели название. На двигателях и у шлюзов красовались предупреждающие знаки. Стручки датчиков торчали, как проросшие не на месте усики.

– Что «скоро»? – переспросила я.

– Стартовать. Идем, все устроено.

Я отстранилась:

– То есть как?

– Мне поручено обеспечить твою безопасность. А сейчас, Корделия, для тебя безопасно быть подальше отсюда, у другой звезды.

– Вы шутите. Как же?..

– Боюсь, выбора нет. После сегодняшнего вас с братом начнет искать полиция, а на этой тарелке не так много мест, где можно спрятаться.

Я поглядела на сетчатые черные крылья корабля, зависшие над нами и тускло отливавшие оранжевым в свете дуговых фонарей.

– Зачем я вам нужна?

– Расскажу, когда будем на борту. Пойдем же!

– Я не могу. У меня дядя…

– Уверена, с ним ничего не случится.

Впереди гостеприимно светилось отверстие шлюза – желтый кружок на тусклом корпусе. Ломакс потянула меня к нему.

– Я не могу улететь, – сказала я.

– Мы все улетаем. Ну, давай на борт.

Она забросила меня в шлюз. Паук так и держал пистолет на сгибе костлявой руки. Он смерил меня взглядом и вздернул бровь.

– Не думал, что она такая молодая.

У него был густой, внетарелочный акцент, а короткие тонкие дреды торчали, как растопыренные паучьи лапки.

Парень перевел взгляд на моего сводного брата и добавил:

– Мне казалось, нам нужна только она.

Оба уставились на Мишеля, который заметно побледнел и стал пятиться, будто испугавшись лившегося из шлюза света.

– Залезай, пацан, – поморщилась Ломакс и подала ему руку, но тот отступил на два шага.

– Нет, я не могу. Не хочу, – вскинул он ладони, защищаясь от нее.

Я потянулась к нему, но длинные пальцы Паука ухватили меня выше локтя.

– Прости, милая, – пробурчал он, – ты останешься с нами. Нам без тебя никак.

– Но он же мой брат!

Стоявшая рядом Ломакс тихо выругалась и обратилась к Мишелю:

– Ты нам не нужен. Мы, собственно, за ней. Если хочешь с нами – давай. Но решать нужно сразу.

Я поймала взгляд Мики. Его лицо было бледным в лучах прожекторов.

– Нет, я не полечу. – Он потер глаза. – Извини, Корд.

Я не верила своим ушам. Это ведь Мишель хотел отсюда убраться! Мечтал об этом. А теперь, когда ему предложили исполнение желаний, струсил? Все его громкие слова вдруг обратились в ничто, и я наконец увидела боязливого мальчишку, который всегда прятался за бахвальством.

Ломакс глубоко вдохнула, как видно что-то решив для себя:

– Лови! – И швырнула ему кредитный диск.

Мишель машинально схватил.

– Там пять сотен, – сказала она. – Продержишься какое-то время. Фургон можешь оставить себе.

Он часто моргал. Его взгляд метался от диска ко мне.

– Извини, Корделия.

– Мики?

Портовые огни расплылись, в глазах у меня стояли слезы.

– Я не могу, – повторил он.

Мне хотелось вцепиться в него.

– Ты же только об этом и говорил!

– Это так. – Он хлюпнул носом и утер его рваным рукавом парки. – Мне жаль, правда, правда, жаль.

Брат полез в фургон. Я позвала, но он не обернулся. Сел за рулевую колонку. Двигатель взвизгнул, оживая. Слезы лились по его щекам, но он уехал. Я, задыхаясь, смотрела, как уносятся к воротам кормовые огни.

– Нет, так нельзя! – Я рванулась из рук Паука. – Он не мог. Он бы не стал…

У меня закололо пальцы, словно в подушечки вонзались тысячи булавок. Хотелось выскочить и приволочь Мишеля обратно, но было поздно. Фургон затесался среди портовых контейнеров и кранов, и я потеряла его из виду.