От Антона пахнет поездом и немного заграницей. В прихожей они пару минут стоят, обнявшись. Традиционное «Что ты там ел?» – и жена торопится на кухню. Звонок Виталика, будет не раньше, чем часа через три. О-го-го! Селёдка под шубой с традиционным «оливье» подождут, Ира, уже не стесняясь, прижимает мужа к себе. Их руки начинают жадно скользить друг по другу, словно вспоминая и заодно проверяя, всё ли на своих местах. Окончательно удостоверившись, что они вместе, тела сливаются воедино. Всё тонет в неведомом доселе томлении. Кажется, время приостановилось и, поколебавшись, неспешно потекло вспять.…

Очнувшись, Ира рывком, словно восставая из вчерашнего дня, садится на кровати. Хлынувшая как из ведра запоздалая ревность к пролетевшим двум неделям, кажется, уже заполнило всё нутро, но любопытство пересиливает:

– Пока нет Виталика, надо посмотреть, что ты привёз…

Она демонстрирует обновки, накидывая их поочерёдно на голое тело и поглядывая на мужа в зеркало.

«Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная, упоенье любовное Вам судьбой предназначено»…

Причин для беспокойства нет, но:

– Как ты там жил без меня? – не выдержав, кокетливо интересуется жена, пропуская мимо ушей словесное кружево Серебряного века.

– По существующим нормам советский учёный может выдержать в загранкомандировке 15 дней, – в тон ей старается отчитываться Антон, но грядущую сцену ревности прервал громом среди ясного неба затрезвонивший телефон.

– Виталик!? И с деликатным сообщением, что скоро подъедет.

Романтическая идиллия разрушена. Оба спешно одеваются и распихивают вещи по местам. Теперь уже идиллия супружества перемещается на кухню, где родной аромат свежезаваренного индийского чая!

– Жаль Николая Петровича, хороший мужик был, – позванивая ложечкой в стакане, обронил Антон.

– Да, мог бы ещё пожить, – вздохнула жена.

– А как Константин? По-прежнему один и нуждается в сочувствии?

Конец ознакомительного фрагмента.