– Интересного мало, - все ещё выражая неудовольствие, проворчал Евгений.

А Александру бывший десантник чем-то понравился, и ему захотелось порасспросить парня кое о чем.

– Меня зовут Володя, - запоздало представился десантник.
– А вас?

– Евгений Иванович, Александр Васильевич, - ответил за обоих Ерхов и продолжил: - Так вот, Володя, интересного в писательской жизни не только таких, как я, смертных, но и маститых сегодня мало. Видел, сколько коробейников стоят в метро и на улицах с книжной продукцией?

– Видел, - кивнул Володя.
– И все больше с иностранной. Детективы, любовные приключения. А вот стихов почему-то почти нет. Если вы не печатаетесь, то на что же живете?

– Кроликов выращиваем да кур, - усмехнулся Евгений.
– Бывает, изредка и печатаемся. Правда, ныне за стихи мало платят. На хлеб не хватит - пишем из любви к поэзии.

– А если не секрет, сколько все-таки?
– продолжал любопытствовать Володя.

– Смотря где напечатаешься и у кого. Но более ста тысяч за любое стихотворение никто не заплатит.

– И сколько вы над ним трудитесь?

– По-всякому бывает. Иногда дня за два, за три напишешь. А иной раз и месяца не хватает.

– Хреново, - Володя наполнил рюмки.
– Я в день в несколько раз больше зарабатываю.

– Это где же так платят?
– с усмешкой спросил Ерхов.
– Подскажите, может, и нас с Сашей возьмут.

– Не возьмут, - твердо возразил Володя.
– Да вы и сами не пойдете. Выпил, помолчал, видимо, раздумывая, стоит ли объяснять причину. Решил приоткрыть тайну: - Работа у меня денежная и непыльная. Но скажу прямо опасная. Знаете, про такую должность - налоговый инспектор?

– Слыхали, - кивнул Евгений.
– Действительно, опасная должность. Желающих добровольно раскошелиться мало.

– Вот именно. Чуть ли не из каждого второго деньги приходится выколачивать.

– И штрафные санкции не помогают?
– вставил вопрос Александр, знающий по Ижевску, как руководители фирмы "Аван" обводили вокруг пальца налоговых инспекторов.
– Я слыхал - закон ужесточили...

– Какой там закон, - махнул рукой Володя.
– Ныне каждый живет по своим законам. Вот и мы установили: обдираете честной народ, хотите торговать спокойно - платите нам по два процента от прибыли. Разве этого много? Нет, ловчилы и тут стараются объегорить, думают, не знаем мы, на какую сумму они приобрели товара и почем сплавили. А мы на них штрафчик в десятикратном размере.
– Володя снова наполнил рюмку.
– Ну что, отцы-писатели, за вас, за ваш прекрасный Дом литераторов, в котором всегда есть крепкие напитки и замечательная закуска.

Они выпили.

– Вы что,сами устанавливаете налоги?
– удивился откровенности Александр.

– Разумеется, - с ухмылкой ответил Владимир.
– Мы ж нелегалы и берем с тех, кого охраняем от залетных рэкетиров.

"Вон какие оказывается это налоговые инспекторы", - понял наконец Александр. И задал новый вопрос:

– А как вас пустили сюда? Кто-то из приятелей писатель?

– Ну ты даешь!
– захохотал "нелегал".
– Будто ещё при советской власти живешь.
– Достал из кармана пачку денег.
– Разве может ваш писательский билет устоять против этого?.. Вы закусывайте, не стесняйтесь, я ещё принесу.
– Он разлил остатки водки по рюмкам.
– Еще раз за вас. И хочу послушать ваши стихи.

– Это можно.
– Ерхов тоже захмелел и теперь уже с некоторой снисходительностью смотрел на молодого рэкетира. Продекламировал:

– "Сколько жить мне осталось?
– кукушку я спросил, и, дослушав едва, гулко, словно в пустую кадушку, она ухнула: век или два... Вот такая случилась петрушка летним днем на опушке лесной. И на каждой крушине пичужка хохотала до слез надо мной." Вот так-то. Это про мою жизнь, а нам хотелось бы узнать и про твою. Ты интересный парень, и жизнь твоя должна быть интересной.

– А по-моему, у каждого жизнь интересная, - как-то по-иному, даже со смущением заулыбался Володя. И пристально заглянув в глаза Евгению, спросил: - Не напишете обо мне, как о каком-нибудь бандите?

– Ну что ты, Володя. Писатели - благородные люди и за доброту не платят черной неблагодарностью.

Володя ещё больше засмущался, помялся и начал рассказывать:

– Отслужил я в десантных войсках и уволился в прошлом году. В институт, как и после десятилетки, поступить не удалось - не набрал нужных баллов. Отец у меня погиб в Афганистане в восемьдесят седьмом, был военный летчик. А мать, пока служил, вышла за другого. Отчим, а точнее, сожитель матери, красномордый здоровяк не понравился мне сразу. Работал он заведующим продовольственным магазином, а когда началась приватизация, стал его хозяином. Он крепко закладывал и иногда в пьяном угаре пытался учить меня уму-разуму, хвастаясь, сколько заколачивает бабок: "Ныне, Володька, только тупые да ленивые живут в бедности, - говорил он.
– Хочешь иметь деньги, шевели мозгами. Армия тебя кое-чему научила - вон какие мускулы накачал. Иди ко мне в охрану. Подбери таких же парней, в оплате не обижу".

Идти в услужение к отчиму мне не только не хотелось, но тогда и совесть не позволяла - терпеть я не мог торгашей. Но помыкавшись без работы, я вынужден был принять предложение своего школьного приятеля, возглавлявшего охрану коммерческих ларьков у Варшавского автоцентра. Петька назначил меня старшим по сбору налогов с продавцов и перекупщиков. Помог приобрести квартиру, хорошую машину. Женился в прошлом году, ждем сына.

– И кому же вы подчиняетесь?
– поинтересовался Александр, подозревая, что и тут не обошлось без Корданова.