– - Настя, -- сказала я, -- остановимся на платье и туфлях.

– - Имиджмейкер берет деньги за проект, поэтому ее надо использовать на всю катушку, -- ответила Настя.

– - А сколько стоит эта катушка?

– - То, что ты отобрала, тысяч девять долларов, но ты, как дочь своего отца, имеешь право на эти крохи от компании, пока она не разорилась.

– - Я беру одно вечернее платье, -- я старалась быть твердой.

– - А костюмчик в клетку?
– - не согласилась Настя.
– - Он очень тебе идет.

– - Ладно, -- согласилась я, -- и синий костюмчик.

– - А блузка к нему, туфли, к туфлям сумочка. И тебе пора сменить часы.

Про часы я понимала. Моим ученицам уже в двенадцать лет покупали такую российскую электронику в пластмассовом корпусе на пластиковом ремешке.

– - И записную книжку, -- сказала Настя.
– - Все обращают внимание на твой школьный дневничок с морковкой на обложке.

– - Обойдусь пока морковкой.

– - Уже не обойдешься, -- раздраженно ответила Настя, -потому что, когда бизнесмен пользуется дневничком с морковкой, это настораживает. Значит, оригиналка. С оригиналами трудно иметь дело, неизвестно, что они выкинут. Есть корпоративные правила. Если человек пользуется китайской авторучкой, купленной в киоске, он не уважает дело, которым занимается. Если он одет в турецкие туфли с рынка в Лужниках, ему и цена такая -- со скидкой. Мы долго смеялись, что там, на Западе, престиж человека определяется по марке автомобиля, на котором он ездит. Да, определяется. Человек, который приезжает на переговоры на "Жигулях" шестой модели...

– - А если он миллиардер, -- я напомнила Насте ее слова.

– - Ты не миллиардер. Сегодня ты будешь на тусовке впервые, как глава компании, и тебя осмотрят, оценят и вынесут первый вердикт. У тебя ничего не должно быть от учительницы математики средней школы.

– - Но то, что отложено -- это очень большие деньги.

– - Считай, что эти деньги потрачены не на тебя, а на рекламу компании. Все. Пошли.

x x x

Пакеты и коробки, сложенные в два огромных пластиковых мешка, Настя завезла ко мне домой. Я надела привезенное вечернее платье, часы, украшения, туфли и чуть затемненные модные очки.

Настя довезла меня до здания банка, отреставрированного трехэтажного особняка восемнадцатого века.

Заместитель уже ждал меня у входа. Я прошла мимо него, он меня не узнал. Я не удивилась этому. Я сама, глядя в зеркало, не узнавала себя. Я стала другой женщиной. Я и ощущала себя другой. Спокойной, уверенной, у меня исчезла даже агрессия, с которой я жила последние недели, потому что постоянно ждала подвоха, насмешки, оскорбления.

К зданию банка подъезжали машины. Никто не подъезжал на "Жигулях" и "Москвичах". Здесь как будто стеснялись всего советского и российского. Некоторые из приглашенных выходили из такси.

Заместитель посмотрел на часы, я подошла к нему и сказала:

– - Добрый вечер.

– - Добрый вечер, -- ответил Заместитель и улыбнулся открыто и радостно. Но эта открытость была явно не для меня, потому что он так же улыбнулся паре, которая с ним поздоровалась, -- по-видимому, супругам, потому что и ей, и ему было за пятьдесят, а на женщине были украшения, какие вряд ли покупают даже самым любимым любовницам.

Я стояла рядом, но Заместитель не смотрел в мою сторону. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, еще раз улыбнулся, так улыбаются хорошо воспитанные мальчики мало знакомым. И вдруг я поняла, что Заместитель до сих пор меня не узнает. Я не выдержала и поперхнулась, сдерживая смех.

Заместитель обернулся снова, улыбнулся, и я ему улыбнулась одной из самых своих лучших улыбок. Он начал узнавать меня, но, вероятно, еще не мог идентифицировать женщину, которая ему улыбается, и меня.

– - Вы Ирина?
– - не очень уверенно сказал он.

Я сняла очки.

– - Вера! Я вас такой никогда не видел...

И я впервые видела всегда уверенного Заместителя в явном замешательстве.

– - Я тоже, -- ответила я, -- но уже привыкаю. Вам не нравится?
– - Ночью я ему говорила "ты", сейчас -- "вы".

– - Наоборот, -- ответил Заместитель.

– - Значит, я вам не нравилась та, прежняя, -- спросила я.
– - А ведь ничего не изменилось, кроме прически.

– - Изменилось, -- сказал Заместитель.
– - Я не знаю, что, но изменилось.

– - Вы ждете меня? Или другую женщину?

– - Вас, конечно. Прошу!

Мы вошли в банк. В просторном вестибюле уже складывались группки, рассыпались, соединялись снова в большем или меньшем составе. Официанты разносили шампанское.

С Заместителем здоровались, или он здоровался первым. Когда к нему кто-то подходил, он меня представлял:

– - Вера Ивановна Бурцева.

Мужчины представлялись сами, или их представлял Заместитель. Больше всего было вице-президентов, но были и президенты, представители правлений.

К Заместителю подошел мужчина лет шестидесяти, одетый в мятый серый костюм из льна, но при галстуке-бабочке и в черных ботинках.

– - Здорово. Дочь Ивана?
– - спросил он Заместителя.

– - Да, Вера Ивановна.

Я протянула руку. Вице-президенты, президенты и председатели правлений, я бы не сказала, что целовали, но касались губами моей руки, мужчина пожал мне руку. Его ладонь оказалась сильной и мозолистой.