Лицо полковника тронула желчная улыбка. Решение проблемы готово!

…И отправить их в тайгу, на границу с Китаем. Там построили, или строят, какой-то тренировочный лагерь. Документы секретные. И он сам, точно не знает, что и где, случайно заметил у генерала на столе. Пусть себе там ищут, сколько хотят! А он, тем временем, пригласит для беседы Михаила Сибиряка. Естественно, не сам лично, а через дотошного следователя. На эту роль… на эту роль… подойдёт… капитан Симонян, Кондратюк или Мазур… Не-е! Нет, нет, нет! И ещё раз нет! – полковник надолго задумался, – Эти, больше выслуживаются и выбивают признания кулаками…. Здесь, не тот случай! – почесал затылок, хитро прищурившись, – Нужен человек, бескорыстный и беззаветно преданный идеалам коммунистической партии и при этом, не сильно дотошно копающийся в мелочах. Кто? Кто… Кто… А если, Филиппов…. Вот! Капитан Филиппов, именно, под это описание и подходит! Капитан Филиппов…. Он, то, что нужно…

Полковник расслабился. Вытянул ноги. По телу быстрее побежала кровь. Отхлебнул чай. Он сидел в кресле и светился от собственной гениальности.

…а если, китайским товарищам, что-то не понравиться, всегда можно сослаться на засекреченность объекта или смену жительства Сибиряка. А поиски, вновь продолжить. И ни хрена страшного! Да в конце концов, можно и их самих, арестовать как шпионов…

– А, эта идея, мне по душе! Арестовать, как шпионов! – произнёс он вслух, – Только, нужно хорошенько всё обмозговать. Но! Не сейчас. Что-то спать захотелось….

Полковник громко зевнул. Поёжился. План выстроен. Всё разложено по полочкам. Можно отправиться и на боковую.

Он вернулся на кухню. Помыл стакан и поставил его на полку. Ещё раз громко зевнул. Чувствуя, как наступает спокойствие. Тревога и нервное напряжение дня и бессонной ночи отступили. Тело ломило от усталости. Веки налились свинцом и глаза сами стали закрываться.

– Вот теперь, можно и поспать…

Рыжий полковник зашёл в спальню. Сладко потянулся. Проверил, заведён ли будильник. Спать оставалось ещё три часа.

– Хорошо… Очень хорошо… – убедившись, что заведён, пробурчал себе под нос и сел на кровать. – Теперь спать… спать… спать…

Он хотел ещё выкурить одну папироску, но передумал. Лёг в остывшую постель. Поёжился. Укрылся лёгким одеялом, под которым свернулся «калачиком», как в детстве, и крепко заснул.

Лето 1917 года.

Июль выдался тёплым, даже вполне можно сказать жарким для этих широт. Яркое солнце заливает всю округу. Сладко пахнет хвоей и ягодами. Пролётка катит по извилистой грунтовой дороге, серой лентой, прорезавшей густую лесную чащу. Голубое небо. Яркое солнце. У пассажиров прекрасное настроение. Только извозчик, с хмурым взглядом, то и дело, подгоняет лошадей, нарушая своим недовольным басом мирскую благодать.

– А ну, пошли родимые! Живей пошли! – и подстегнул лошадей.

– Никодим, не гони лошадей! – просит мужчина средних лет в шляпе, с аккуратно ухоженной бородкой, глядя на десятилетнего сына, сидящего напротив и тренировавшего удары кулачного боя, бокса, – Мы, никуда не спешим!

– Как изволите, – угрюмо отвечает Никодим, пожилой мужчина в преклонных годах, с загорелым и обветренным лицом, тревожно озираясь по сторонам, – Только я вам, барин, вот что скажу. Мужики поговаривают, что места здесь ноне лихие. Надобно скоренько их проскочить.

– Мужики, говоришь, поговаривают…

– И, не от единого ужо слышал.

– Делай как знаешь, только лошадей по чём зря не мучай! – согласно кивнул головой барин. – Животинка, тоже Божья тварь. Жалко.

– Я аккуратно, Сергей Петрович! Вы же меня знаете. Я скотинку, и другую какую Божью тварь, никогда попросту не обижу.

– За то тебя и уважаю.

– Благодарствую.

Сергей Петрович кивнул головой, посмотрел на спящую и прекрасную, во всех смыслах, свою жену и нагнулся к сыну. Отец поставил перед ним раскрытые ладошки.

– Бей! Сильнее бей! Ещё! – он пристально смотрел на сына, придирчиво проверяя постановку рук и удара, – Приедем на завод, обустроим комнату для занятий. И будем вместе боксировать и по утрам, и по вечерам.

Сын, несколько раз, сильно ударил по ладоням отца.

– Молодец Мишка! – похвалил отец сына. – Только, руки держи выше, – Сергей Петрович показал классическую боксёрскую стойку, – вот так. И резче бей! Ещё…. Ещё…. Резче…

– Я понял… отец, – согласно кивнул головой малец, – я же, сижу….

– Запомни сын, в жизни бывает не всегда удобно….

…Весна 1907 года была в разгаре.

Усадьба Прохоровых.

В своей комнате жена Прохорова рожает первенца. В ворота влетает пролётка. Из неё выскакивает взволнованный Сергей Петрович и бежит в дом, с большим букетом полевых цветов. Ему, очень хочется, первому взять в руки своего наследника. А то, что у него родится наследник, он нисколечко не сомневался.

И тут, до его ушей долетает угрожающий, больше похожий на рев бешеного зверя, чем на человеческий, крик. Он резко поворачивает голову. И видит, как около конюшни над конюхом, горой навис в безумном бешенстве, пунцовый от ненависти и злобы, управляющий. Огромные кулачищи взмыли вверх. Ещё секунда и от пожилого человека и мокрого места не останется.