Порою, чтобы обрести истинную любовь, нужно всего лишь выпить чашку кофе...
«Беру темную медную турку, которую еще моя прабабка купила на стамбульском рынке в 1913 году, и медленно наливаю в нее чистой воды, взятой из-под крана в час волка, одновременно читая заклятие воды: «Tiat firmamentum in medio aquarum et separet…»
Насыпаю три ложки трижды молотого кофе и ставлю турку на медленный огонь. Когда темная, шоколадно-коричневая корка начинает медленно подниматься и лопаться, снимаю турку с огня и нашептываю свое желание, после чего закрываю ее крышкой и оставляю на столе. Заговоренный кофе должен быть выпит, максимум, через двадцать четыре часа после заговора».
По доброй старой традиции утро в провинциальной телередакции «Апельсин» начиналось с грандиозного скандала: красавица и стерва Лера Стерликова «увела» у славной девственницы Натальи Ореховой единственного на данный текущий момент оператора.
–Я три дня назад договорилась, что именно сегодня, в девять тридцать, отправляюсь снимать Ивана Николаевича, – яростно сморкаясь, выкрикивала Наташа, стоя посреди кофейной. – Сегодня старику исполняется ровно сто лет, соберется вся его родня – семеро детей, двенадцать внуков и пять правнуков. Господи, ну почему этой проклятой Лере-холере нужно было именно сегодня, с утра пораньше что-то там снимать?!
Кофейной в редакции называли небольшую, округлой формы комнату перед кабинетом главного редактора «Апельсина» Игоря Петровича Князева. Здесь был современный электрический кофейник на четыре чашки, удобные кресла, и здесь все собирались в свободную минутку выпить кофе и позубоскалить, обмывая как новости города, области, родного коллектива, так и всей страны в целом. Шефа между собой, по подсказке его знаменитой фамилии, прозвали Князем. Из своего кабинета он выходил крайне редко, а потому посиделки всегда проходили шумно и весело.
На этот раз, в снежный декабрьский день, в редакции, не считая водителя и бухгалтеров, оставалось совсем мало народу: хорошенькая куколка-секретарша Лялечка, исправно несущая службу за столом перед редакторской дверью, несчастная Наталья, сочувствующие ей коллеги-корреспонденты Лена Скворцова и лысый умница Толик Сенчугов, пресловутая Лера-холера и уведенный ею оператор Сенька Зайцев. Оператор Женя Мясников отпросился на свадьбу к двоюродной сестре в Ульяновск, а одно место труженика телекамеры оставалось печально вакантным.
– Нашей гениальной Холере всегда есть что снимать, – стараясь самим своим голосом успокоить коллегу, проговорила Лена. – Сегодня она вспомнила о петардах, завтра – о модных сапожках. Главное, что в любом сюжете на первом плане будет она – красавица с микрофоном в руках… Толик, зайка, там еще есть кофе?
–Есть, лисонька, – с готовностью отозвался Толик, подливая коллеге ароматного напитка. – Наталья, ты бы тоже выпила кофейку, успокоилась, улыбнулась нам. Как говорится…
Дружеские увещевания ничуть не помогли – Наталья словно и не слышала никого вокруг себя, напряженно думая лишь об одном: кровь из носа, а скоро будет необходимо ехать на съемки, а оператора – нету!
–Кто бы знал, как я ненавижу эту стерву, так вот взяла бы ее сейчас и – мордой о стенку!
И она в ярости заходила кругами по кофейной под сочувствующими взглядами потягивающих кофе Лены и Толика, сидящих в соседних креслах.
–Но еще только девять, – пропищала Лялечка, округляя глаза. – Быть может, она успеет вернуться.
–Как же, явится она прямо сейчас! – взмахнула руками Наташа. – Да она назло мне будет снимать про свои петарды до обеда!
–Нет в жизни счастья, – вздохнул Толик.
Все лицо бедняжки немедленно пошло красными пятнами, словно вспыхнув от огненно-рыжих волос. Только сейчас Толик обратил внимание, что помимо рыжих кудряшек у Натальи удивительно красивые, ярко-зеленого цвета глаза и брови вразлет.
Странная вещь – женская привлекательность! И Наташка, Лера-холера – одного возраста, каждой по двадцать одному году. Но если Лера считается общепризнанной красавицей с эффектными формами в стиле Мэрилин Монро, то Наташка на ее фоне – всего лишь худая конопатая девочка-подросток. А ведь если ее со вкусом одеть, причесать…
–О, женщины, женщины, – печально вздохнул Толик.
Наталья резко к нему обернулась.
–Ты, конечно, имеешь в виду эту красотку, – она вздернула подбородок своего пылающего лица. – Понятно, что я на женщину мало похожу. По крайней мере, на красивую женщину.
В одно мгновение все ее лицо залилось слезами, она громко всхлипнула и, рыдая, выбежала вон из кофейной. Испуганно и виновато Толик взглянул на Лену, та успокаивающе похлопала его по плечу, а Лялечка за своим секретарским столом взволнованно поправила прическу.