Рано утром я отправился к студентам. Ронни просила зайти, она хочет отдать мне все свои записи по культу Ангелов Гекаты. Квартира Ронды и Оливера находится недалеко от нашей, буквально в пятнадцати минутах прогулочным шагом.

Звонок в дверь. Мне сразу открыл Молоуни.

Он торопится, а в руках держит флакон тонального крема и косметический спонж в форме яйца неоново-розового цвета. Заострённый кончик латексной губки испачкан как раз в тональном креме того же оттенка, который держит Олли.

Я присмотрелся к лицу музыканта. На его правой щеке практически исчезли забавные веснушки, на левой они ещё видны. Неужели, Молоуни каждое утро замазывает их?

Не буду доставать его своим мнением. Не сегодня, по крайней мере. Пусть собирается, Олли и так сегодня нервный. Похоже, студенты проспали.

– Вот, детектив. – Скаврон показалась из комнаты и вынесла мне пакет с тетрадями. – Всё, что есть.

– Надеюсь, это поможет с поисками Кэйтлин. – улыбнулся я.

Ронда внимательно обвела меня взглядом, сложив руки на груди, а затем мило улыбнулась.

– У Вас всё хорошо, да, детектив?

– Хм… – ухмыльнулся я, мельком вспомнив непростой вчерашний вечер. – Конечно.

– Вы почти распутали этот клубок, мистер Хилл. – негромко сказала она неестественно взрослым для неё голосом. – Дело за малым. – добавила художница шёпотом.

– Прости? – непонимающе переспросил я.

– Я говорю, нам пора идти. – привычным голосом сказала Ронни, захлопав длинными ресницами, как кукла. – Хорошо?

Я пытливо всматриваюсь в личико девушки, но никак не могу понять, что произошло минуту назад. Клянусь, через Ронду кто-то только что сказал мне, что… Нет, быть не может! Да к чёрту!

– Да, да, конечно. – очнулся я и прошёл к выходу. – Хорошего дня!

– И Вам! – сказали студенты одновременно.

Я вернулся домой и ровно до полудня изучал записи художницы, а ровно в двенадцать часов дня мне позвонил Мэтт.

– Митч, есть дело. – уверенно сказал он. – Ты занят?

– Нет. – машинально я помотал головой.

Дормер прислал адрес, и я приехал на место преступления буквально через полчаса.

Недалеко от Квинса. Первым делом, ещё не заходя в квартиру, я обратил внимание на ближайшие дома: немного обшарпанные, рядом с лестницей два разодранных мусорных пакета с воняющими на ближайшие два квартала остатками рыбы и парой упаковок от фитнес-хлопьев. Интересно.

Мэтт дожидается меня в квартире. Мой друг даже не приближался к трупу, пока я не пришёл.

Место преступления – столовая. Мужчина лет шестидесяти, тучного телосложения, судя по всему, сел ужинать. Что-то пошло не по плану, и он упал, затем перевернулся на левый бок. На кухонном столе остались его отпечатки. Мужчина наугад хватался за столешницу. Вероятно, у него закружилась голова, что спровоцировало падение.

По внешнему виду тела могу предположить, он пролежал здесь около двенадцати часов. Плюс-минус час.

В прихожей я заметил портфель. Простенький, чёрного цвета, без особых изысков, но из дорогущей кожи. Внутри пара чистых листов бумаги, скреплённых металлическим зажимом, шариковая ручка «Монблан», а в потайном кармане я нашёл безымянную записку от врача. Мужчина принимал препараты для разжижения крови. Он страдал от тромбоза.

Следом я обратил внимание на халат и пижаму трупа. Они из натурального шёлка насыщенного красного цвета с тёмно-синими крошечными крестиками. Судя по этикетке, сделаны в Японии. Далеко не самая дешёвая одежда. На подвороте правой штанины я обнаружил едва заметное пятно йода. На правой руке мужчины красуется след от часов. По всей видимости, он любил туго затягивать ремешок.

На тыльной стороне ладони той же руки я заметил следы плохого тонального крема: он лежит неестественно ровным слоем и выглядит значительно «живее» остальной кожи. Под «маской» скрываются три синяка разной давности, но относительно свежих. Иглы? Капельницы. Это, скорее всего, следы от катетера.

На небольшом круглом столике как раз лежат золотые часы и нетронутый салат из смеси салатных листьев, помидоров черри и столовой ложкой устричного соуса. Рядом стоит бокал красного вина. Кажется, сухое. Довольно неожиданный выбор напитка, тем более, что его таблетки не сочетаются с алкоголем.

Могу с уверенностью сказать, что тело неизвестного мужчины оказалось в этом доме и районе чуть ли не случайно. Жил он явно не здесь.

Не понимаю, что задумал Мэтт?

В квартире сильно пахнет его одеколоном. При чём аромат не лёгкий и свежий, будто Дормер пришёл за час-два до меня, а насыщенный и достаточно чёткий – запах успел распространиться по всей квартире и даже немного пропитал собой пижаму трупа.

Странно всё это. Чтобы одеколон настолько въелся в ткань – пусть это и шёлк, – а Мэтт к телу не подходил, по его словам, до меня, то Дормер должен был, как минимум, обниматься с этим мужчиной. Вряд ли бы Мэттью согласился на это. Но подождите!